Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я
Шрифт:
– Неправда твоя. Ты ведь рассказывал мне, как увел за собой трех женщин – неведомо откуда, неведомо куда. Это и есть – осознать призвание. А ты думал, как? Сесть, поскрести в затылке и сказать: «О! Теперь понятно, как я буду жить!» Но так не бывает…
– Моему организму нужны все же четкие формулировки, – вздыхаю. – Я без них, как без витаминов, чахну.
– Единственную и неповторимую формулировку ты и без меня знаешь. Ты – Ключник. Тот, кто открывает двери. Потому и говорю, что со мной тебе повезло: мою дверь ты открыл почти нечаянно. Рассказал мне про улицу
– Да уж… – морщусь невольно. – Читал я ее. Ничего особенного, но завораживает. Впрочем, еще бы она меня не завораживала!..
– Не только тебя… Знаешь, в чем проблема? Ты им чертовски мешаешь. Живешь наперекор чужой выдумке. Сопротивляешься, путаешь карты. Если бы ты умер, всем стало бы хорошо. И авторам, и читателям. И, что особенно важно, тексту. Но ты не умрешь. Теперь уже точно нет. Жизнь Ключника почти священна. Знаешь, как я рада?
– Приятно услышать такое признание именно от тебя, – смеюсь.
Ада тоже улыбается. Но как-то невесело. Словно бы что-то ее тяготит. Она настороже: прислушивается, вглядывается в темноту, отбивает ладошкой рваный ритм на коленной тверди. Наконец удовлетворенно кивает.
– Сюда идут, – говорит она. – Будь внимателен, Макс. Думаю, это по твою душу. Ты ведь у нас нынче особый гость, новичок. Самые важные события случаются именно во время первого визита в Нижний Город. Проверено путем задушевного анкетирования братьев по оружию.
– А разве не ты – самое главное событие?
– Обожаю грубую лесть. Тем не менее вынуждена признать, что я – всего лишь увертюра. Или эпиграф – как тебе больше нравится.
91. Тлоке-Науаке
«Тот, кто содержит все в себе».
К нам и правда направляется малорослое существо в широкополой шляпе и просторном плаще – пока я могу разглядеть лишь общие очертания. Впрочем, существо стремительно приближается: у него легкий шаг, удивительно широкий для такого коротышки.
– Это дядя Мик, – одними губами говорит Ада. – Он тут что-то вроде старьевщика. Важная персона.
Адресую ей недоумевающий взгляд. Почему, дескать, «важная»? Ада молчит, зато незнакомец поспешно отверзает уста. Отвечает на мой немой, несформулированный, невысказанный вопрос.
– Потому что, – густым басом говорит маленький человечек, – я возвращаю каждому утерянные им вещи. За символическую плату. Сгодится любая вещь, которую ты достанешь из кармана.
– А
Мне и правда интересно.
– Я в свое время оторвала пуговицу от пиджака, – вдруг вспоминает Ада.
– Вот примерно так и выкручиваются, – кивает дядя Мик. – Один юноша отдал мне золотые часы, другой – шнурок от ботинка. Оба получили свое. Все всегда получают только свое. Не было еще такого случая, чтобы кто-то получил чужое. Уж я-то свое дело знаю…
Достаю из кармана Венин телефон. Ничего не попишешь, дружище, плакал твой мобильник. Уж не знаю, с кем тебе придется говорить, когда ты наберешь знакомый номер. Но вряд ли со мной. Надеюсь, у тебя еще будет случай сообщить мне, что я – козел. Эта надежда придает мне силы. Господи, как же мало мне, оказывается, надо…
– Символический обмен, – старьевщик доволен. – Аппарат для пустой болтовни в обмен на твой собственный ключ. Вот он.
Действительно, ключ. Кажется, я отлично справляюсь с невнятным заданием обитателей дома в Остаповском проезде. Поехал на юго-запад, и вот он, обещанный ключ.
Верчу в руках маленькую блестящую штуковину. Я и правда не знаю, как с нею поступить. Не цеплять же, в самом деле, чудесный этот дар на автомобильный брелок…
– Проглоти, – совершенно серьезно советует старьевщик.
– Ка… как это?! – я не верю своим ушам.
– Ну ты и смешной! Впервые вижу Ключника, который не знает, как поступать с ключами. Вот так, – дядя Мик достает из кармана пыльный леденец, кидает в рот и глотает, не жуя.
Гляжу на него почти с ужасом. Глотать железяку?! К чему угодно был я готов, отправляясь в путешествие по улице Маяковского, но только не к этому. Что за нелепый, шутовской подвиг требуют от меня совершить?
– Единственная дверь, к которой подходит этот ключик, внутри тебя, – объясняет старьевщик. – Больше ни для чего он не годится: хоть в карман его клади, хоть на шею вешай, хоть в задницу суй.
Зачарованный его речью, кладу ключ в рот. Языком ощущаю металлический привкус и, совершив над собой нечеловеческое волевое усилие, проглатываю вещицу. Почти сразу, где-то на полпути в пищевод, ключик перестает быть вредным для здоровья инородным предметом, угодившим в недра нежного организма, и становится чем-то иным. Чем – не знаю. Но мгновение спустя не представляю уже, как жил прежде без этой таинственной штуковины.
То есть понятно, как: считай, не жил вовсе.
92. Тот
…Тот отождествлялся с богом Гермесом, который считался <…> «ведущим души».
– Ну что, вопросов больше нет? – дружески ухмыляется Ада. – Одни ответы остались?
Гляжу на нее, словно бы впервые увидел. И то правда: все теперь для меня впервые. Про себя отмечаю, что на Аду приятно смотреть. Мне нравится ритм, в котором пляшут языки ее внутреннего огня. Прочих подробностей я словно бы не вижу. Точнее, вижу, но не придаю им значения. Бесполезная информация.