Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я
Шрифт:
– Я ничего не понимаю, – печально признается Юстасия.
– Это нормально. Просто пришло наконец твое время ничего не понимать. Традиционное начало любой истории о путешествии не знаю куда, откуда требуется принести неведомо что и раздать драгоценную эту добычу всем, кто больше не может обходиться без неизвестности… Во всяком случае, клетка, в которой я тебя якобы заточил, никогда не была заперта, а теперь ты и вовсе уткнулась носом в широкий зазор между прутьями. Хочешь вылезти в это окно или предпочитаешь прокатиться на канатной дороге?
– А… есть разница? – мнется
– По большому счету – вряд ли. Разве что по маленькому. По ма-а-а-алюсенькому такому, лилипутскому счету.
– А мы не станем мелочиться, – шепчет Юстасия. – Взрослые уже мальчики-девочки, обаяние далекой страны Лилипутии не для нас. Правда?
– Как скажешь, так и будет, – киваю.
– А Алиса, Лиза… пусть спят пока, да? Если бы нам следовало уходить вместе, они бы уже сами были здесь, правда? Но их нет. Значит, просто пришло время путешествовать поодиночке. И налегке… Да?
– Видишь, – улыбаюсь, – что-то ты уже понимаешь. Лучше, пожалуй, чем я сам.
Равнодушно кивнув, она подбирает юбку и залезает с ногами на подоконник. Я зачарованно разглядываю острые носки ее серебристых туфель.
– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… И так далее! – торопливо бормочет Юстасия, делая первые, робкие пока, шаги по усыпанной цветными камешками садовой тропинке. Оборачивается ко мне: – Макс, я больше не боюсь числа «четыре». Знаешь, что это значит? Я больше не боюсь смерти. Этот страх умер, пока я карабкалась в окно, зато все прочее, кажется, уцелело. То есть это именно я. Та самая Юстасия, которая… Впрочем, это тебя уже не касается, потому что тебя не касается ничего. Выходит, ты у нас в некотором смысле неприкасаемый… А я была неосторожна и сделала глоток из твоей чаши, о лучший из чандалов! Теперь и ко мне невозможно прикоснуться. Не запрещено, а просто невозможно. Так ведь?
Улыбаюсь ей, пожимаю плечами, жмурюсь от яркого солнца. Где мне знать ответы на ее вопросы? Мое дело маленькое: позаботиться о том, чтобы у ближних не пропал вкус их задавать. Прочее – не моя забота. Само как-нибудь случится.
146. Эльфы
…музыкант не может прервать мелодию эльфов, пока ему не сломают скрипку.
Сижу на подоконнике, курю. Слежу за тем, как меняется пейзаж за окном. Он находится в непрестанном поиске новой идентичности: то небесная бирюза наливается багрянцем, чтобы несколько минут спустя поблекнуть до голубизны застиранного ситца, то фруктовые сады разрастаются до масштаба лесов, заслоняя от взора наблюдателя острые шпили и каменные террасы человеческих жилищ. В какой-то момент к солнечному диску прибавляются еще два: большое бледное пятно и совсем крошечное, но яркое, янтарно желтое светило, а над изумрудной чернью древесных крон поднимаются крепостные башни старинного замка. Впрочем, солярный избыток недолго кружил мне голову: лишние лики Гелиоса почти сразу же закрыла лиловая грозовая туча, а когда полчаса спустя она разлезлась на безобидные белобрысые клочья, солнышек уже не было, да и замок куда-то подевался. Мимо меня, тяжело хлопая крыльями, грузно пролетел причудливый гибрид медведя и ангела. Передние лапы прижимали к мохнатой груди добычу – огромный сморчок, словно бы присыпанный алмазной крошкой.
Я пожал плечами и полез в карман за следующей сигаретой. Коротать утро у окна в доме, построенном на перекрестке миров, – то еще развлечение. Никогда не знаешь, на каком эпизоде съедешь с катушек, но и прекратить, отвернуться от окна, выйти из комнаты, спрятаться в кладовой, для верности обмотав голову толстым покрывалом,
– Вот это да! С затворничеством покончено? – восхитилась Алиса.
– Как видишь, – киваю.
Одно удовольствие глядеть на нее. Стоит на пороге, босая, в тонком алом свитере и клетчатой юбке. На загорелом лице ни капли косметики, но растрепавшиеся во сне серебристые кудри кажутся не седыми, а белокурыми: такие сияющие глаза бывают лишь у очень юных девушек, которые еще не знают, что творит с их сестрой настоящая «взрослая» жизнь, но чуткими носиками улавливают уже едва различимый, волнующий, мускусный аромат собственной будущности. А уж юбка у нее – короче не бывает. Других Алиса в своем гардеробе не держит. И правильно делает.
– Все-таки у тебя самые красивые в мире ноги, – вздыхаю мечтательно. – Даже не верится, что живая человеческая женщина может отрастить нечто в таком роде. Была бы ты у нас скульптура, я бы, пожалуй, еще смирился как-то с таким совершенством…
– Надеюсь, это не вся информация, которую ты готов мне сообщить? – хмурится Алиса.
– Не вся. Есть еще несколько сообщений. Первое: я голоден. Второе: я хочу жрать. Третье: я умру в муках, если немедленно не съем хоть что-нибудь. И четвертое: этот дом помещается теперь на перекрестке между мирами…
– Отвечаю по пунктам. Во-первых, ты знаешь, где у нас кухня. Во-вторых, кто ж тебе не дает? В-третьих, помоги себе сам. В четвертых, я потрясена, но ничего не поняла. Переведи на человеческий язык.
– При условии, что ты меня покормишь. Я, кажется, забыл, где у нас кухня. И вообще я лентяй, захребетник и паразит, ты же знаешь!
Я, конечно, лукавлю. Чувство голода, как и прочие чувства, ушло в подполье и актов сопротивления пока не планирует. Но мне нужен предлог, чтобы слезть с этого зачарованного подоконника и выйти из комнаты. Даже так: мне нужно вынудить Алису силком увести меня отсюда. Потому что я сам, кажется, не в силах оторваться от заоконных метаморфоз.
Она совершила это чудо, благо не подозревала, что делает почти невозможное. Стащила меня с подоконника практически за шкирку. Решила, вероятно, что я придумал новое развлечение.
147. Эмпуса
…лицо ее пылает жаром.
За завтраком к нам присоединяется заспанная Лиза. Всплеснув руками, бросается мне на шею. Ластится, как котенок, только что не мурлычет. Прежде за нею такого не водилось: мои отношения со всей троицей были нежными, но сдержанными. То ли памятуя о моей сомнительной природе, то ли повинуясь внутренней потребности соблюдать дистанцию, они обходились почти без телесных прикосновений. Ну, за руку взять – еще куда ни шло, но в объятия заключать – такого, кажется, почти ни разу не случалось.
– Ты зачем нас так напугал? – спрашивает наконец Лиза, усаживаясь рядом со мною. – Стаси говорит, что без тебя все может рухнуть. Это правда?
– Надеюсь, что нет.
– Уже не может, – вдруг говорит Алиса. Щеки ее пылают, губы дрожат, но голос звучит вполне твердо. – Раньше – не знаю, возможно… Но не теперь.
148. Энлиль
Энлиль забрал себе землю…
– Почему?
Лиза изготовилась обрадоваться, но пока не дает себе воли. Ждет дополнительной информации.