Энциклопедия шокирующих истин
Шрифт:
Сирил Норткот Паркинсон
Те, кто боится шутки, не доверяют собственным силам. Это — Геркулесы, которые боятся щекотки.
Жюль Валери
Приемная Сталина. Из кабинета вождя выходит маршал Жуков и в сердцах бросает:
— Усатая блядь!
Поскребышев, секретарь Сталина, тут же доносит об услышанном. Сталин вызывает Жукова.
— Кого вы имели в виду, товарищ Жуков?
— Разумеется, Гитлера, товарищ Сталин.
— Так…
Любой донос хуже, чем тысяча плохо сделанных порнографических открыток.
Венедикт Ерофеев
В офис солидной фирмы входит мальчик лет десяти и решительно направляется в кабинет шефа.
— Как вы смотрите на то, что ваша жена узнает, что вы трахаете мою маму? — спрашивает он главу фирмы.
Тот достает из бумажника две купюры по 50 долларов и протягивает их юному шантажисту.
Мальчик возвращает одну купюру со словами:
— Мне лишнего не надо.
— А почему ты считаешь это лишним?
— Такса. Я со всех маминых любовников беру по пятьдесят долларов. Бизнес должен быть честным.
У насекомых из гусеницы получается бабочка, а у людей наоборот: из бабочки гусеница.
Антон Чехов
У подземного перехода сидит слепой нищий. Один из прохожих бросил в его шапку монету. Слепой тут же выгреб ее и сунул в карман.
— Вот как! — возмутился прохожий. — Так вы, оказывается, такой же слепой, как я!
— Видите ли, — оправдывается нищий, — я здесь временно заменяю настоящего слепого, который пошел в кино… А сам я, конечно, не слепой. Я немой.
У него была искусственная рука, и рука эта не знала жалости.
Илья Ильф. Из записных книжек
Через рай порока достигаешь ада добродетели.
Франц Кафка
— Как мне надоело жить в этом грязном пруду! — жалуется один карась другому.
— А ты схватись за крючок, и сразу попадешь в сметану!
Если хочешь быть красивым, поступи в гусары.
Козьма Прутков
На пляже работает фотограф с обезьянкой. К нему подходит один из отдыхающих.
— Сколько стоит с обезьянкой?
— Сфотографироваться?
Смех — единственное испытание серьезного, а серьезность — смешного. Подозрителен предмет, который не переносит насмешки, и лжива шутка, которая не выдерживает испытания серьезностью.
Горгий из Леонтин
— Бабушка, а что такое любовник? — спросила первоклассница с огромным
— Как тебе сказать, детка… Любовник — это…
Вдруг старушка побледнела, схватилась за голову и обреченно прошептала:
— Проклятый склероз!
Затем она бросилась к старинному платяному шкафу и открыла запертую на ключ дверцу…
Из шкафа вывалился скелет.
Бабушка заплакала.
Внучка засмеялась.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
И без последствий.
Я
Я
Я— обозначение человеческой личности.
Ортодоксальные коллективисты часто употребляют фразу: «Я» — последняя буква в алфавите!». В алфавите — бесспорно, но в живой, полной противоречий, стремительной, пронизанной борьбой жизни — «Я» есть начало всех начал, то, что, собственно, придает человеку те свойства, которые единственно и дают ему основания называться таковым.
Я — предполагает способность человека быть господином. Противники возвращения этого гордого слова в постсоветский лексикон аргументируют свое противодействие этому возвращению тем, что слово «господин» неизбежно предусматривает наличие других, «негоспод» или, как они утверждают, «рабов». Но понятие «господин» прежде всего обозначает личность, способность человека быть самому себе господином. Этой способностью обладают далеко не все, но едва ли это может служить основанием для запрещения другим быть господами, иметь собственное Я.
Раб не имеет своего Я, и в этом всецело вина самого раба, потому что тело может оказаться в оковах вследствие проявления чьей-то злой воли, но дух — никогда, если он дух господина, а не раба…
Человек… свободен не вследствие отрицательной силы избегать того или другого, а вследствие положительной силы проявлять свою истинную индивидуальность.
Карл Маркс
Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство… такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам.
Владимир Ленин
Понятия «Я» и рабство — взаимоисключающие.
Речь идет не только о формальной несвободе, но прежде всего о несвободе духа, о зависимости не только от чужой воли, чужих авторитетов и установок, но и от собственных слабостей и пристрастий, которые, если дать им волю, становятся оккупантами человеческой души…
Человек перестал быть рабом человека и стал рабом вещи…
Фридрих Энгельс