Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Зверев Сергей Анатольевич

Леонид Константинович выбрал «царский путь» – путь приумножения знания о мире, о людях, в конце концов, о себе. На этом пути он претерпел тяжкие лишения – недоедал, недосыпал, постоянно нуждался, во всем себя ограничивал ради достижения заветной цели – высшего специального и военного образования и преуспел. В наше время его пример подвижнического служения знанию в высшей степени актуален для современной молодежи, в массе которой я, преподававший во многих военных и гражданских учебных заведениях, не вижу теперь столь серьезного отношения к учебе. С одной стороны, строго судить молодых за это нельзя – когда жалованье доцента вуза уступает размеру денежного содержания начинающего сотрудника полиции – очевидно, что диплом о высшем образовании до определенной степени перестают играть роль социального лифта. С другой – я вижу, что у молодежи исчезает стремление познавать себя, ибо знания о мире помогают в конечном счете узнать себя и определить свое место в мире. В этой связи показательно,

что каждый период своей жизни и учебы Л.К. Артамонов сопровождал вдумчивым анализом, что ему дало то или иное учебное заведение непременно в религиозном, воспитательном и образовательном отношении. Сейчас же об этом студенты затрудняются сказать и в традиционных речах после защиты диплома. Как следствие – часто мы имеем либо инфантильных, плывущих по течению и воле родителей детей, либо жестко-прагматичных хапуг, стремящихся взять от жизни все, невзирая на способы, какими это достигается. И мало, очень мало тех, кто рассматривает трудовую деятельность как средство привнести в это мир что-то хорошее от себя лично, не прикрываясь трусливой пословицей «не мы такие – жизнь такая». В обоих случаях тревожным симптомом угасающей социальности, ощущения общности судеб является практическое отсутствие у значительной части молодежи, о чем свидетельствуют многочисленные проводившиеся мной опросы, каких-либо других ценностей, кроме ценностей семейных.

Вот уж таким Л.К. Артамонов точно не был. Какой бы пост он ни занимал, мы видим человека, стремящегося сделать жизнь людей, с которыми он соприкасался, немного лучше, а значит, создать предпосылки к тому же самому и этими людьми, ибо жизнь только и совершенствуется цепной реакцией добра. В этом, по слову Спасителя, весь «закон и пророки». Действительно, семья занимала в его жизни огромное место: он воздавал должную благодарность отцу, нежно любил маму (это слово он неизменно употреблял с прописной), сестер, старался поддерживать родственную связь с братьями, но для него на первом месте всегда стояли интересы службы, государства, социума, долг перед «Царем и Отечеством».

Нельзя сказать, что он не обращал внимания на несовершенство государственной и общественной жизни империи, но он старался понимать и отстаивать истинные интересы отечества, понимая под ним в первую очередь интересы людей, с которыми судьба сводила его в его трудах и путешествиях, и не приносить их в жертву хотя бы и очень привлекательным на первый взгляд умозрительным идеям, жертвовать которым живыми людьми вошло в обыкновение у последующих поколений. Нигде у него мы не найдем высокопарных слов и выражений: он всегда очень скромно упоминает и о чести, и о долге, и о совести, но чести, долге и совести собственных, к которым он предъявлял очень высокие требования, никого не обличая и не укоряя за отсутствие оных.

Во-вторых, Леонид Константинович Артамонов был в высшей степени верующим человеком. В круг его общения входили известный в свое время проповедник о. Павел Прусский (Леднев) и старец Оптиной пустыни иеросхимонах преподобный о. Анатолий (Потапов). Воспитанный с детства в религиозных традициях православия Леонид Константинович никогда не подвергал сомнению роль религии в нравственном воспитании народа, с горечью отмечая постепенный отход от веры при соблюдении внешней обрядности в современных ему высших сословиях и образованном слое русского общества. Вместе с тем мы не найдем у него никакого резонерства и морализаторства по этому поводу; как всякий истинно верующий человек, он смотрит прежде всего на себя, скрупулезно подмечая когда он не был в храме под праздники, как говел и причащался, чем грешил перед Богом и людьми.

Вера в Бога неименно поддерживала генерала Артамонова на его весьма тернистом жизненном пути. После ряда блестящих служебных и научных успехов пришла и пора неудач и испытаний настолько тяжких, что в записи от 21 марта 1916 г. он признавался себе: «Если бы не упование на Господа и заступничество Пресвятой Девы, вероятно, покончил бы с собою давно» [7] . В эти трудные дни с помощью Божией росла личность Леонида Константиновича как человека и христианина, и сам он писал 23 февраля 1917 г.: «Доброму и хорошему, что во мне явилось в эту войну, объяснение одно: вера в Бога и полное пренебрежение к какой-либо человеческой помощи, особенно со стороны сильных мира сего» [8] .

7

Архив РГО, ф. 119, опись 1, № 3, л. 22.

8

Архив РГО, ф. 119, опись 1, № з, л. 44.

Выросший на юго-западе Украины он мог наблюдать прекрасное мирное и уважительное сосуществование католицизма, иудаизма и православия; во время службы на Кавказе он был свидетелем, как отлично могут уживаться под благодетельной сенью единой государственности ислам, христианство, иудаизм и сектантство различного толка. Как иллюстрацию поразительных обычаев, существовавший в Российской

империи, я позволю себе привести здесь небольшой эпизод из воспоминаний Л.К. Артамонова: «…в Хоперском казачьем полку, в первый день Св. Пасхи в местной греческой православной церкви шла заутреня, на которой в полной парадной форме присутствовали командующий полком – мусульманин, заведующий хозяйством полка – католик, старший врач полка – еврей (г. Цвибак), командир 1^й сотни – мусульманин; младшие офицеры – православные и армяне, среди казаков были сектанты разных толков, но большинство православных. Служба шла по-гречески, но ектении и пасхальные каноны пели по-русски православные казаки. Когда окончилась церковная служба, на амвон вышел с Крестом грек-священник и стал христосоваться, первым подошел ко Кресту мусульманин-командир и на привет священника «Кристос анесте!» – с твердостью ответил: «Воистину воскре-се!», – троекратно облобызавшись со священником. После чего, заняв свое место, он стал принимать поздравления своих подчиненных. К нему подходили последовательно католик, еврей, мусульманин и все православные, обмениваясь христианским приветом и ответом, троекратно лобызаясь; также командир и весь командный состав обменялись пасхальным приветом со всеми казаками своего полка, бывшими в церкви или на службе. Этот факт никого ничем не смущал, но, вероятно, было бы очень много неприятных разговоров и волнений, если бы иноверец-командир и др. чины своим отсутствием нарушили старую кавказскую боевую традицию и всеобщую, тогда глубокую, простую веру в том, что “Бог – один, приемлет молитву всякого чистого сердца, в какой бы форме она к Нему не возносилась”».

Какой пример для нас, нередко прикрывающих свои чисто мирские, корыстные, узкоэгоистические интересы хоругвями религии! И не требовалось ведь в Российской империи устраивать экуменические радения, только провоцирующие глухое недовольство части церковной общественности. Чистота сердца и добрые нравы верующих различных конфессий – вот истинное основание симфонии мировых монотеистических, да и всех прочих религий, по-своему славящих Творца и существующих на Земле, подобно лицам Св. Троицы – нераздельно и неслиянно.

Это же касалось и сосуществования национальностей. Кунаком Л.К. Артамонова был чеченец, старшина одного из аулов; русский поручик обучал грамоте его сына, присутствовал в качестве почетного гостя на чеченской свадьбе, и никого это не смущало, несмотря на недавно закончившуюся Кавказскую войну. Как часто мы забываем ответ на вопрос, кто ближний впавшему в разбойники из евангельской притчи о самарянине, – «оказавший ему милость» (Лк. 10:37)! Оказал милость поручик Артамонов маленькому чеченцу, защитил от нападок казачьей ребятни в станице, – и вот уже сердца суровых горцев открылись для ответной милости. И никакие «кровники», каких было немало в горах Кавказа в то время, не посягнули на жизнь офицера-гостя, приглашенного на свадьбу их соплеменника.

Точно так же полагался Леонид Константинович на честь и добрые нравы своих проводников-мусульман, подчас отчаянных контрабандистов, путешествуя по Турции и Персии, во всем полагаясь на собственный такт и умение находить общий язык с представителями разных наций и народностей. И снова мы видим огромную пользу культуры и образованности, приучающей человека мыслить широко и непредвзято, избавляясь от всевозможных бэконовских «идолов»: знал Артамонов, что местное население не питает любви к пограничникам-казакам и вызывает ответные чувства у последних, – и не взял с собой в многодневную поездку положенный ему казачий конвой, чтобы не провоцировать возможные бытовые осложнения и конфликты среди представителей простонародья. И не обманулся в своих расчетах: его мусульманские спутники честно исполняли все свои обязательства.

В-третьих, поражает необыкновенное трудолюбие и работоспособность Л.К. Артамонова. По своему происхождению, точнее, по более чем скромному достатку и связям, своей, как он пишет, «коренной» семьи, он не мог рассчитывать ни на кого, кроме себя. Пример не только его семьи, но и описанной им семьи безымянного украинского станционного смотрителя опровергает широко распространенную в годы советской власти ложь о том, что к высшему образованию в императорской России были допущены представители только привилегированных классов. На самом деле, упорный труд, настойчивость, желание дать детям образование зачастую обеспечивали доступ в средние и высшие учебные заведения. Конечно, путь этот был не прост, но зато на дорогу, ведущую к высшему образованию, выходили самые талантливые, мотивированные и трудолюбивые, знающие чего они хотят от жизни и умеющие воспользоваться открывающимися перед ними возможностями. И никто не сетовал на трудности учебы или предъявляемые требования. Не все устраивало в организации образования, это верно, но все были благодарны профессуре и начальникам за полученные знания. Падение качества современного образования, дерзну предположить, да об этом неоднократно уже и писали, во многом обусловлено потребительским отношением к нему со стороны учащейся молодежи, воспринимающей возможность учиться на коммерческой основе как образовательную услугу, которую они изволят получать за свои или родительские деньги.