Эндимион. Восход Эндимиона

Симмонс Дэн

Я последовал за ней на мостик. Хет Мастин стоял в круге органического сенсорного управления: он видел данные, поступающие от оптоволоконных нервов, которые пронизывали все дерево, голограммы космоса за правым и левым бортом, за кормой и прямо по курсу, отсюда он мог мгновенно связаться с тамплиерами, которые несли вахту с эргами в ядре поддержания сингулярности, в корневых двигателях и на всех остальных постах. Посередине висела голограмма самого дерева, и Хет Мастин в любой момент мог коснуться ее своими длинными пальцами, чтобы вызвать посты или изменить курс.

Тамплиер оглянулся на Энею, быстрыми

шагами пересекавшую священный мостик. Полуприкрытое капюшоном лицо с азиатскими чертами хранило полнейшую невозмутимость.

– Очень приятно, что вы не остались за бортом, Та-Кто-Учит. Куда вы хотите направить корабль?

– За пределы системы, – без колебаний ответила Энея.

Хет Мастин кивнул:

– Разумеется, мы привлечем огонь. Огневая мощь Имперского Флота поразительна.

Энея ничего не сказала. Голограмма дерева медленно повернулась, а вместе с ней повернулись и звезды за бортом. Продвинувшись еще километров на двести внутрь системы, мы развернулись и полетели обратно, к изувеченной Биосфере. Там, где висели в сплетении ветвей наши коконы, теперь зияла дыра. Тысячи квадратных километров леса погибли. «Иггдрасиль» медленно проплыл среди миллиардов плавно кружащихся листьев – кое-где еще сохранились остатки воздуха, и листья ярко пылали, а их пепел покрывал серым слоем невидимую границу силового поля, – и аккуратно вышел за пределы Биосферы.

Все пространство позади нас было заполнено мириадами мерцающих светлячков, горящих силовых полей, бесчисленными вспышками и взрывами, огненными росчерками ракет, гиперкинетических торпед, маленьких истребителей и «архангелов». Звездное Древо напоминало планету вулканов, извергающую пламя и град обломков. Поливочные кометы и астероиды, сбитые с орбит ударами Флота, пробивали Звездное Древо как пушечные ядра. Хет Мастин высветил тактическую голограмму, и нашим взорам предстала вся Биосфера. Она полыхала пожарами (кое-где пламя бушевало на поверхности размером с мой родной Гиперион), на ней зияли сотни тысяч разрывов и прорех. Радары ближнего и дальнего слежения зафиксировали тысячи самодвижущихся объектов, но их число убывало с каждой секундой – мощные «архангелы» один за другим уничтожали корабли-разведчики, факельщики, истребители и корабли-деревья Бродяг с расстояния в несколько астрономических единиц. Миллионы Бродяг-вакуумщиков бросались на атакующих и гибли, как мотыльки в пламени огнемета.

На мостик решительно взошел Лхомо Дондруб, одетый во «вторую кожу». В руках он держал длинную штурмовую винтовку.

– Энея, куда мы, тысяча чертей, направляемся?

– Из системы, – ответила она. – Лхомо, мы должны уйти.

– Нет! – покачал головой летун. – Мы должны остаться и принять бой. Нельзя бросать друзей.

– Лхомо, мы не можем спасти Звездное Древо. Я должна уйти отсюда, чтобы сразиться с Империей.

– Давай убегай, если ты должна! – воскликнул Лхомо, натягивая на голову серебристый капюшон. Его безупречные черты исказились гневом. – А я останусь и буду сражаться здесь.

– Они убьют тебя, друг, – спокойно сказала Энея. – Тебе не одолеть звездолет класса «архангел».

– Ну, это мы еще посмотрим! – бросил Лхомо. Серебристая пленка теперь покрыла все, кроме его лица. – Удачи, Рауль.

– И тебе тоже, – ответил я. Горло

у меня перехватило, и я покраснел от стыда, что остаюсь, и от горечи расставания с этим отважным человеком.

– Лхомо, ты бы лучше помог борьбе, если б отправился с нами… – притронулась к его могучей руке Энея.

Покачав головой, Лхомо опустил текучую маску. Динамики синтезировали искаженный, звенящий металлом голос:

– Удачи тебе, Энея. И да помогут тебе Будда и Христос. Да помогут Будда и Христос всем нам.

Подойдя к краю платформы, он оглянулся на Хета Мастина. Тамплиер кивнул, коснулся голограммы и прошептал что-то в оптоволоконный датчик.

Гравитация ослабла. Наружное поле замерцало и сдвинулось. Лхомо перебросило, развернуло и катапультировало в открытый космос. Серебряные крылья развернулись, наполнились солнечным ветром и понесли его вместе с парой десятков Бродяг, вооруженных жалкими винтовками, к ближайшему «архангелу».

На мостик поднялись Рахиль, Тео, Дорже Пхамо, отец де Сойя, сержант, А.Беттик и далай-лама. Они вежливо держались поодаль, чтобы не мешать капитану.

– Нас засекли, – сообщил Хет Мастин. – Открывают огонь.

Силовое поле окрасилось алым. Я услышал шипение. Казалось, мы провалились в центр звезды. Дисплеи мигнули.

– Держит, – сказал Истинный Глас Древа Хет Мастин. – Держит.

Он говорил о защитном поле, но Флот тоже держал нас на мушке, продолжая обстрел, пока мы разгонялись. О движении сообщали лишь голографические дисплеи – над нами не было ни одной звезды, только потрескивающий, шипящий огненный свод. Разрушительная энергия бурлила и неистовствовала в нескольких десятках метров от нас.

– Позвольте узнать, какой курс? – осведомился Хет Мастин у Энеи.

Она устало коснулась лба, словно пыталась вернуться к реальности.

– Куда-нибудь, где видны звезды.

– Под таким обстрелом нам ни за что не добраться до точки перехода, – сказал тамплиер.

– Знаю. Просто… подальше… где я смогу видеть звезды.

– Возможно, мы уже никогда не увидим звезды. – Хет Мастин поднял глаза к бушующему адскому пламени.

– Мы должны, – просто сказала Энея.

Внезапно послышались взволнованные крики. Я оглянулся.

Над мостиком были всего две или три крохотные платформы, и на одной из них стояла высокая фигура. Клоны экипажа кричали и указывали на нее. Хет Мастин задрал голову к площадочке, возвышавшейся над мостиком на пятнадцать метров, и обернулся к Энее:

– Повелитель Боли летит с нами.

Отблески адского пламени, неистовствующего по ту сторону силового поля, играли на лбу и панцирной груди Шрайка.

– А я думал, он погиб на Тянь-Шане, – сказал я.

Такой усталой я не видел Энею еще ни разу.

– Это существо перемещается во времени куда легче, чем мы – в пространстве, Рауль. Возможно, он погиб на Тянь-Шане… или тысячу лет спустя, в битве с полковником Кассадом… а возможно, он вообще бессмертен… Мы никогда не узнаем.

И тут, словно услышав, что говорят о нем, на мостик взошел полковник. Федман Кассад был в архаичном полевом скафандре Гегемонии, в руках он держал винтовку из арсенала корабля Консула и как одержимый неотрывно смотрел на Шрайка.

– Могу я туда подняться? – спросил Кассад у капитана.