Эндимион. Восход Эндимиона
Шрифт:
– Наверно, это ошибка, – промолвила Энея, снова вытирая мне лоб. – Мы же попали сюда через портал.
– Ты уверена, что мы на Хевроне? – прошептал я.
Энея утвердительно кивнула. А.Беттик показал мне комлог, о котором я совсем забыл.
– Нашему другу удалось вчера ночью сориентироваться по звездам. Мы на Хевроне, и лишь несколько часов пути отделяют нас от Нового Иерусалима.
Тело пронзила боль, которую мне скрыть не удалось, как я ни старался. Энея вынула шприц.
– Не надо, – прохрипел я.
– В последний
Когда я очнулся, мы находились в тени приземистого здания. А.Беттик взял меня на руки и куда-то понес. Каждый его шаг отдавался болью во всем теле, но я не издал ни звука.
Энея шагала впереди. Улица была широкой и пыльной, невысокие здания – максимум в три этажа – казались сложенными из кирпича-сырца. Нигде ни души…
– Эгей! – крикнула Энея, прижав ко рту ладони. По пустынной улице пошло гулять эхо.
Признаться, я чувствовал себя полным идиотом. Тоже мне, дитятко, разлегся на руках у андроида! Впрочем, А.Беттику, похоже, было все равно; что касается меня, я бы не смог встать, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Энея обернулась, увидела, что я открыл глаза, и сказала:
– Мы в Новом Иерусалиме. Путеводитель утверждает, что раньше здесь жили три миллиона человек, а по словам А.Беттика, по крайней мере около миллиона обитали тут вплоть до недавнего времени. Интересно, куда они все подевались?
– Бродяги… – прохрипел я.
Девочка сурово кивнула.
Магазины и жилые дома вдоль канала выглядели так, словно их покинули от силы несколько месяцев назад.
– Если судить по передачам, которые мы принимали на Гиперионе, – заметил А.Беттик, – Бродяги захватили эту планету приблизительно три стандартных года тому назад. Однако налицо все признаки того, что люди продолжали жить в городе.
– По-прежнему подается энергия, – прибавила Энея. – В холодильниках ничего не испортилось. В некоторых домах мы видели накрытые столы, включенные проекционные ниши и тому подобное. Но людей нигде нет.
– И никаких признаков насилия, – сказал андроид, осторожно укладывая меня на заднее сиденье машины. Энея заботливо подстелила одеяло.
От боли в боку у меня перед глазами поплыли пятна. Между тем девочка зябко поежилась. Как ни странно, несмотря на жару, ее кожа покрылась пупырышками.
– Здесь произошло что-то ужасное. Я это чувствую.
Лично я не чувствовал ничего, кроме усталости и боли.
Мои мысли напоминали ртуть – растекались прежде, чем я успевал ухватиться за них и придать форму.
Энея забралась в машину и устроилась рядом со мной, А.Беттик занял место водителя. Как ни удивительно, машина завелась с первой попытки.
– Я могу управлять этой штукой, – сообщил андроид, включая передачу.
«Я тоже, – подумалось мне. – Водил на Урсе, было дело.
Мы выехали на главную улицу. Несмотря на крепко стиснутые зубы, я несколько раз вскрикивал от боли.
Энея взяла меня за руку. Ее ладонь была настолько холодной, что я чуть было не вздрогнул, а потом понял, что это моя рука такая горячая.
– Проклятая инфекция, – проговорила девочка. – Без нее ты бы давно поправился. Сколько всякой дряни водится в океане!
– Может, дело в ноже? – Когда я зажмурился, перед моим мысленным взором возник лейтенант, тело которого продырявили сотни игл. Я быстро открыл глаза, чтобы избавиться от наваждения. Дома стали выше, этажей десять каждый, и тени, которые они отбрасывали, соответственно удлинились. Однако жара и не думала спадать.
– Здесь жил знакомый моей мамы, ее спутник в последнем паломничестве на Гиперион, – сказала Энея. Ее голос то приближался, то отдалялся, словно исходил из плохо настроенного приемника.
– Сол Вайнтрауб, – прохрипел я. – Ученый из «Песней».
Энея погладила меня по руке.
– Все время забываю, сколько всего дядюшка Мартин ухитрился втиснуть в свою поэму.
Машина подпрыгнула на кочке. Я заскрежетал зубами, подавляя рвущийся наружу вопль.
– Знаешь, – промолвила Энея, сжимая мою руку, – мне бы хотелось познакомиться с этим человеком и его дочерью.
– Они отправились в будущее… вошли в Сфинкса… Как и ты…
– Угу. – Девочка поднесла к моим губам фляжку с водой. – Мама много рассказывала мне про Хеврон и про здешние киббуцы.
– Евреи, – прошептал я. На сем мой словесный запас иссяк: требовались все силы, чтобы сопротивляться боли.
– Они бежали от Второго Холокоста. – Энея смотрела прямо перед собой. – И основали здесь колонию.
Я закрыл глаза. Лейтенанта разнесло в клочья, оставшиеся от мундира лохмотья и куски плоти медленно падали в фиолетовое море…
Внезапно А.Беттик вновь взял меня на руки. Машина въехала внутрь просторного здания, которое выглядело достаточно зловеще – кругом сталепластик и закаленное стекло.
– Медицинский центр, – сообщил андроид. Дверь перед нами сама собой отъехала в сторону. – По крайней мере оборудование в порядке.
Должно быть, я заснул, а когда очнулся, испугавшись, что меня вот-вот проглотит разноцветная акула, то обнаружил, что лежу на каталке, которая мало-помалу исчезает в чреве автохирурга.
– До встречи, Рауль. – Энея отпустила мою руку. – Будем ждать тебя с той стороны.
Мы провели на Хевроне тринадцать местных дней, в каждом из которых насчитывалось около двадцати девяти стандартных часов. Первые трое суток меня терроризировал автохирург: я перенес не меньше восьми операций и выдержал весьма интенсивный восстановительный курс.