Эндор II

Роханский Адэмар

Сабрина снова понурила голову.

— Нет! — еле выдавила она.

Я молниеносно схватил её под мышку, разбежался и прыгнул с балкона.

— А-а-а! — закричала Сабрина, соскользнув из моих рук и падая камнем вниз.

— Безумец! — восклицал я, устремившись за ней. Дыра в стене — чёрт с ним. Но убить невинную девушку, это уже перебор. Слышишь? Ты придурок?!

Проклиная себя, я неотступно летел за ней. Оставалось десять этажей до земли, когда я, наконец, догнал Сабрину. Схватив ее за талию, мы вместе воспарили к небесам. Она обхватила меня за шею, и продолжала кричать

мне в ухо, оглушая меня:

— А-а-а-а!

— Прекрати! Я молю тебя!

Постепенно девушка успокоилась.

— Только не бросайте меня снова.

Она полагала, что я сделал это умышленно… Пусть так и думает. Так будет лучше.

— А ты скажешь Марониусу?

— Да!

— Умница! — воскликнул я, удивив её похвалой. — Держись крепче! — набирая скорость, я стал круг за кругом подниматься вокруг башни.

— Вау! — восторженно вскрикнула Сабрина, и я не смог сдержать улыбку. Пируэты длились пять минут, прежде чем я, скользнув в окно, мягко коснулся земли.

— Передай Марониусу, что я освоил энергию на все сто процентов.

Сабрина кивнула.

— А потом ещё прокатите меня?

— Да! — подмигнул я, крикнув напоследок, — До встречи! — и взмыл в небеса.

— Доброго пути! — донеслось её напутствие.

Глава 19

Небо раскинулось лазурным пологом над головой. Солнышко сияло ослепительно. Долгие тренировки дали чудесные плоды. Настроение было превосходное.

Наконец, прекратится мой спектакль перед окружающими, где я колдую ногой. Это было и нелепо, и непрактично. Летать, поднимая ногу и стреляя магией, — совсем не то, что стоять крепко на земле. Я долго учился парить в воздухе одной ногой и творить заклинания другой. Теперь это будет намного легче. Через десять минут показалась деревня, а я истратил лишь девятую часть маны.

А деревню было не узнать. Она расширилась в десять раз. Об этом свидетельствовали разрушенные старые деревянные стены и возводимые новые, каменные, пока высотой лишь в полметра. Но это только начало. Строительство шло полным ходом, и сразу бросалось в глаза, что жители полные решимости превратить своё поселение в настоящий город. По всему периметру кипела работа. Звук молотков и пил наполнял воздух.

Старые дома снесли, повсюду закладывали фундаменты новых строений. Вокруг сотни мужчин, раздетые по пояс, потных, работали под палящим солнцем. Кто же этот изверг, заставляющий их так напряженно трудиться? Даже фараоны, наверное, не так утомляли своих рабов, как этот невидимый повелитель, чья власть витает в воздухе, проникая в каждую щель и затуманивая сознание.

Звук хлыста и гневные крики.

— А ну живее! Бездельники, шалопаи! Почему такие кислые рожи? А ну всем улыбаться! Себе же строите город! — снова взмах хлыста, и работяги с радостными улыбками на лицах трудятся как завороженные.

Казалось, что каждое слово отдавалось эхом в сердцах людей, заглушая их усталость, усиливая напряжение и придавая новый оттенок и без того тяжелому труду.

Рабочие, сгорбившись, молча и методично продолжали свое дело, стараясь не медлить в движениях, чтобы избежать очередного пронзительного

свиста хлыста, который нередко впивался в воздух лишь для того, чтобы напомнить о своенравии его обладателя.

Да кто же это так орет?.. А понял…

И почему я смеюсь?..

В центре строящегося города, на возвышении, восседает в кресле белка. Над ней развеваются два широких опахала, которые качают две девушки. В руках у белки миниатюрный, но длинный хлыст. В глазах — гнев.

Я приземлился рядом с ней.

— Пусенька! — радостно выкрикнул я, подбегая. Но она выставила лапку, останавливая меня, и царским жестом указала на стул в трех метрах от нее.

Ошарашенный, я вглядывался в ее жест, а потом на нее, но подчинился и сел, чувствуя себя как крестьянин, пришедший на прием к царю после недельного ожидания.

— Во-первых, — белка посмотрела на меня серьезным взглядом, — меня зовут Пуся Беликовна, не Пусенька и ничего подобного. Усёк?

— Да, конечно, извините, — ответил я, слегка склонив голову, чтобы показать своё уважение. Белка выглядела важно, словно истинная королева, и я понимал, что легкомысленное отношение может повлечь за собой недовольство.

— Во-вторых, — белка резко обернулась к работникам. Я последовал за ее взором. Двое из них разговаривали. Два удара хлыста по спинам, — А ну работать! Кому сказано?! — рявкнула она, как гром среди ясного неба.

— Ай! — взмолились они. — Да мы только словечком обмолвились.

— Дома будете болтать, а здесь надо пахать! — затем снова обратилась ко мне: — Как слетал? Как там старый?

— Все хорошо, передавал приветы.

— Нет времени на приветы, — вздохнула она, схватив с подноса розовый коктейль и испив его. — Главное, жив-здоров. А ты сам как, братец? — вдруг умилительно улыбнулась она.

Наконец, то тирания уступила месту улыбке… Господин улыбается — простолюдин счастлив. Я мотнул головой, отгоняя бредовые мысли. Как можно злиться на это пушистое создание?

— Я смотрю, у вас тут масштабная стройка идёт!

Белка фыркнула.

— Если бы. Видишь сам, какие работники, — указала на прилегшего сухенького старичка. — Что разлёгся?! — прикрикнула на него, но не ударила хлыстом. Умница, старым уважение проявляет.

— Госпожа Пуся, десять часов уже работаю, старые кости трещат…

— На том свете отдохнёшь! — прервала белка и, вздохнув, громко крикнула, — Ладно! Перерыв 15 минут. И только попробуйте пожаловаться, что сил нет! Убью!

— Спасибо! Спасибо! — кланялись и благословляли её работники. — Да осияет вас свет, Госпожа! Вы лучшая! Благородная и справедливая!

— Идите уже, подхалимы… — скривилась белка, но её глаза светились радостью от похвал.

— А откуда столько людей?

— Не знаю. Все идут и идут из окрестных деревень. И не выгонишь же… Все хотят чувствовать себя в безопасности.

Подошли к ней двое мужчин с чертежами. Краем глаза я заметил планировку большого города с двумя огромными замками. Один — мне, другой — ей, догадался я. И зачем ей такой большой? Да и мне не нужен, но как королю полагается. А она, тем не менее, зам… Но её замок не уступает размерами моему…