Эндшпиль
Шрифт:
– Ты тоже замечательно выглядишь, – ответил он и махнул рукой молодому сабре, который наблюдал за ними со своего поста у изгороди. – Пойдем в дом. Обед почти готов.
Пока они ехали по подъездной дорожке к дому, Натали бросила взгляд на перебинтованную руку Сола.
– Как она у тебя?
– Что? – рассеянно переспросил он. – А, прекрасно. – Сол посмотрел на свои бинты так, будто видел их впервые. – Большой палец восстановить не удалось, но оказывается, без него гораздо удобнее. – Он улыбнулся. – По крайней мере до тех пор, пока остальные
– Странно, – промолвила Натали.
– Что?
– Два пулевых ранения, пневмония, сотрясение мозга, три сломанных ребра, а порезов и ссадин столько, что хватило бы на целую футбольную команду...
– Еврея убить трудно.
– Нет, я имела в виду другое... – Натали завела “Фиат” под навес для автомобилей. – Я имею в виду – столько серьезных ранений, а в могилу тебя чуть не свел укус женщины, ведь из-за него ты едва не лишился руки.
– Укусы человека весьма опасны, это широко известно, – усмехнулся Сол, открыв дверцу машины для Натали.
– Но эта мисс Сьюэлл.., она не была человеком.
– Конечно, – согласился он, снова поправляя очки. – Думаю, к тому времени уже не была.
***
Сол приготовил восхитительную трапезу с бараниной и свежевыпеченным хлебом. За столом они болтали о самых несущественных вещах – курсах лекций Сола в университете в Хайфе, последнем договоре Натали с “Иерусалим Пост” на фотоработы, о погоде и прочей ерунде. После фруктовою десерта и сыра Натали захотела еще раз побывать на акведуке, и Сол пошел наливать кофе в стальной термос, а она отправилась в свою комнату достать из чемодана толстый свитер. Декабрьские вечера на побережье были прохладными.
Они медленно спустились с холма и миновали апельсиновые рощи, беседуя о насыщенных красках вечернего света и стараясь не обращать внимания на двух молодых израильтян, которые следовали за ними на почтительном расстоянии с перекинутыми за плечи “узи”.
– Я очень сожалею о смерти Давида, – грустно сказала Натали, когда они добрались до песчаных дюн. Средиземное море окрасилось в медные цвета.
Сол пожал плечами.
– Он прожил насыщенную жизнь.
– Я так хотела попасть на его похороны, – продолжала Натали. – Целый день пыталась вылететь из Афин, но все рейсы были отложены.
– Считай, что ты присутствовала на них... Я все время думал о тебе. – Он махнул рукой телохранителям, чтобы они оставались на месте, и первым ступил на акведук. На покрытых извилистыми линиями дюнах их тени от горизонтально падавшего света казались просто гигантскими.
Добравшись до середины пролета, они остановились, и Натали обхватила плечи руками. Подул резкий ветер На небе появились три звездочки и узкий серп молодого месяца.
– Ты все-таки улетаешь завтра? – тихо спросил Сол. – Возвращаешься обратно?
– Да. – Натали кивнула. – Рейс одиннадцать тридцать из Бен-Гуриона.
– Я провожу тебя, – сказал Сол. – Оставлю машину у Шейлы и попрошу, чтобы она или кто-нибудь из ее ребят подвез меня обратно.
– Очень
– Ты не боишься? – спросил он.
– Возвращения в Штаты или того, что могут еще встретиться такие?
– Просто возвращения, – пояснил Сол.
– Боюсь, – сказала девушка.
По прибрежной дороге двигалось несколько машин – свет их фар терялся в зареве заходящего солнца. К северу поблескивали руины города крестоносцев. Гора Кармел вдали была окутана дымкой такого насыщенного фиолетового цвета, что Натали сочла бы его ненастоящим, если бы увидела на фотографии.
– То есть я не знаю, – продолжала Натали. – Попробую. Я хочу сказать, Америка и так довольно жуткая страна... Но это моя родина. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Да.
– А ты сам не думал о том, чтобы вернуться в Штаты?
Сол опустился на большой камень, в расщелинах которого виднелась изморозь, – ее так и не растопило дневное солнце.
– Постоянно думаю об этом, – признался он. – Но здесь столько дел.
– Я до сих пор удивляюсь, как быстро Моссад.., поверил всему, – промолвила Натали. Сол улыбнулся.
– У нашего народа – длинная, почтенная и параноидальная история... Полагаю, мы прекрасно поспособствовали укреплению их предрассудков, – он сделал глоток и налил себе еще кофе. – К тому же у них была масса разведывательных данных, с которыми они просто не знали, что делать. Теперь у них есть система.., странная, конечно, но это все же лучше, чем ничего.
Натали указала рукой на темневшее на севере море.
– Как ты думаешь, они выяснят.., когда-нибудь?
– Таинственные связи оберста? – спросил Сол. – Может быть. Я подозреваю, что им уже известны эти люди.
Глаза Натали подернулись печалью.
– Я все думаю об этом человеке.., в доме Мела ни... Его ведь там не было...
– О Говарде? Рыжеволосый. Отец Джастина.
– Да. – Натали вздрогнула, когда солнце коснулось линии горизонта. Ветер усилился.
– Зубатка же передал вам обоим по радиосвязи, что он уложил Говарда отдохнуть. Если именно он последовал за тобой. Когда Мелани послала кого-то – скорее всего, великана – прикончить Зубатку, он, вероятно, забрал и Говарда. Возможно, тот все еще был без сознания, когда в доме начался пожар. Может, именно он и дожидался тебя в глубине дома.
– Может быть. – Натали обхватила ладонями чашку, пытаясь таким образом согреть руки. – Или Мелани могла где-то похоронить его, решив, что он умер. Это объясняет несовпадение количества тел, названного в газетах. – Она подняла голову и взглянула на небо, где загорались, мерцая, все новые и новые звезды. – Ты знаешь, что сегодня годовщина? Год со дня...
– Со дня смерти твоего отца, – продолжил Сол, помогая Натали подняться. В сумерках они двинулись обратно по акведуку. – Ты, кажется, говорила, что получила письмо от Джексона?