Энергия Сотворения
Шрифт:
Он всматривается только в те знаки, которые подавала ему Судьба, подталкивая к новому пути.
Энергия, похоже, экспериментировала с ним, пытаясь отыскать общий язык. В Мурманске, неожиданно для себя, он начал писать стихи. Просто накатывало что-то, брал в руки ручку и тут же записывал стихотворение. Это было удивительное чувство, и он тогда ежедневно писал по стихотворению, не отдавая себе отчета, откуда что берется и как это происходит. Потом, через несколько лет он так же неожиданно для себя стал сочинять музыку. То есть он и не думал об этом, не сидел за роялем, такт за тактом «выдумывая» мелодию, нет. Музыка сама складывалась в его душе, он садился к инструменту, и тот откликался на прикосновения его пальцев волшебными звуками. Сергей Сергеевич никогда не
«Недостаток моих знаний, а по сути дела их отсутствие, – так оценивает пройденный путь Доктор много лет спустя, – компенсировались огромной верой в то, что я делаю. Компенсировались знаниями и опытом врача и, конечно же, выздоровлением моих пациентов. Но самое главное, я не ощущал тогда недостатка знаний. Тогда еще я не понимал всего происходящего со мной, но постоянно ощущал присутствие во мне, рядом со мной, в обстановке, в которой я нахожусь, присутствие Его…»
Это ощущение было сильным, реальным, физически ощутимым. И каждый день, когда вечер плавно переходил в ночь, Сергей Сергеевич выходил на кухню, всегда строго в одно и то же время, садился на стул, глядя всегда в одну и ту же сторону, и… разговаривал. Да и не разговор это был даже в самом начале. Он тогда еще не задавал вопросов, не спорил… А только чувствовал, как что-то совершенно реальное, осязаемое стоит у него за спиной, как какая-то Сила обнимает его за плечи, гладит по голове, вкладывает в него знания. Он боялся пошевелиться, оглянуться, увидеть. Боялся, что все это только фантазии, что, обернувшись, он никого не увидит, боялся, что все это только самообман. А ведь нет ничего страшнее лжи самому себе. Он набирался мужества, чтобы обернуться, но не был пока готов к тому, что увидит.
Больные выздоравливали – это было реальностью. Уже десятки больных чувствовали себя превосходно благодаря Силе, которой он учился управлять.
Это не фантазия, не выдумка. Благодаря его воздействиям теплели ноги у больных с пораженными артериями нижних конечностей, они ходили, они проходили такие расстояния, о которых уже и не мечтали. Они с радостью и упоением рассказывали Доктору и соседям по палате о своих успехах. Сколько же побед над болезнями можно было насчитать к тому времени! И сам Доктор чувствовал Силу, как никто другой, видел результаты, но…
«Но – логика врача. Ох эта логика врача! Она не давала мне покоя, она, как тяжелый якорь, держала меня и не хотела отпускать».
Он все-таки не мог обернуться. Боялся обернуться – и не увидеть. Не увидеть – и утратить веру в Силу, а значит, разрушить ту, еще зыбкую, только-только зарождающуюся новую логику, которая в дальнейшем привела его к пониманию причин заболеваний, к теории здорового организма.
Он верил, понимал, чувствовал, но не оборачивался. И тогда Сила эта открылась его жене, которая даже представления не имела о том, что происходит с ее мужем. Нет-нет, она, разумеется, слышала от него о новом методе лечения, но Сергей Сергеевич многое не договаривал, боясь напугать ее. Антонина Константиновна всегда была женщиной трезвомыслящей, далекой от любых «потусторонних» дел, занималась вполне «земным» делом. И все-таки Вселенная, ее живая микрочастица в первую очередь открылась, материализовалась именно для нее. Потом, на протяжении многих месяцев контакты Антонины Константиновны с Силой, пришедшей к Доктору, были материальны. Сейчас Сергей Сергеевич знает, почему это произошло, но тогда это стало испытанием не только для него. И неизвестно, как сложился бы дальнейший путь Доктора, если бы Антонина Константиновна не справилась с этим испытанием.
Женщина, которая находится рядом с мужчиной, – это его судьба. Судьба, которую он выбирает.
Сколько гениальных мужчин-творцов насчитывает история, столько же необыкновенных женщин можно отыскать рядом с ними. Пара – это неразрывное сообщество,
Не могу не привести здесь слова одного из выступлений Антонины Константиновны, прозвучавшие на одном из сеансов ноябрьской серии 1998 года. Она практически никогда не говорит о себе, поэтому не все пациенты могут сказать, что знают ее так же хорошо, как Доктора. Поэтому это необычное выступление стоит того, чтобы прозвучать еще раз – в книге. Эта искреннейшая исповедь самого близкого Доктору человека напоминает еще и о главном: о том, как труден путь познания, путь внутреннего роста и развития. Поэтому, читая эту книгу, не пытайтесь понять все, что изложено здесь, в один присест, измерить все тут же «на свой аршин», сравнивать с тем, что уже знаете. Иначе лишитесь возможности узнать что-то совершенно новое, необычное…
"Доброе утро, дорогие наши пациенты!
Более шести лет назад я впервые вышла на сцену лечебного зала, предваряя выход Доктора. Тогда мне хотелось посвятить свою жизнь одному-единственному человеку, помогать исключительно ему – Доктору. Казалось, что все остальное будет существовать только наряду с этим, то есть будет второстепенным. Многого я в начале этого пути не понимала и даже не представляла себе. А теперь, через шесть лет, перед началом каждого лечебного цикла волнуюсь, мучаюсь, сомневаюсь, теряю душевное равновесие и покой, потому что сейчас я понимаю, какую тяжелейшую ношу взвалили мы, на себя, какую огромную ответственность на себя взяли и перед вами и перед Богом. Наша миссия, явившаяся, по сути, отказом от себя, стала целью нашей жизни, нашей религией, нашим миром, нашим Храмом.
Когда для вас заканчивается очередная серия сеансов, вы расходитесь по своим домам, занимаетесь привычными делами, но вы остаетесь с нами, в нас, и нет нам ни минуты, покоя, даже в перерывах между сериями. Немало сил приходится потратить порой для того, чтобы, сказать хотя бы одно новое слово. А в данном случае речь идет о целом направлении медицины, о судьбе нашего метода лечения и воспитания человека. Считается, что врач не должен эмоционально привязываться к пациентам, однако и сам Доктор, и все мы, его помощники, ежедневно оказываемся под таким сильным нравственным и эмоциональным давлением, что напрочь забываем предостережение Аристотеля о причинах настоящей трагедии, о жалости и страхе. Но как, скажите, сегодня можно не понимать и не сочувствовать всем несчастным больным людям, особенно старикам и детям, таким беззащитным и безобидным?.."
Вот так сегодня Антонина Константиновна идет рядом с мужем, поддерживая его, вдохновляя его пациентов. Стоя за кулисами во время сеансов, ни она, ни ассистенты, работающие в зале, не ощущают благотворного влияния энергии. По крайней мере, не ощущают ее так, как пациенты, удобно расположившиеся в креслах. Все они настроены на зал, на его боль, страдания, беды. Антонина Константиновна не придерживается советов, которые часто Доктор дает своим пациентам: не допускать в свое сердце боль.
Она все время пропускает эту боль через себя.
Но все это – сегодня. А двадцать пять лет назад, когда они с Сергеем (тогда еще просто – Сергеем) познакомились в ансамбле, где он играл на рояле, а она пела, тогда никто из них, возможно, не поверил бы ни одному слову, возьмись кто-нибудь предсказать им их будущее. Они ничем внешне не отличались от молодых жизнерадостных людей, окружавших их, поэтому Антонина Константиновна только улыбнулась в ответ на слова старшей подруги, которая, познакомившись с ее женихом, задумчиво сказала: «Знаешь, а ведь он будет великим человеком!»