Эниа
Шрифт:
Питер открыл рот, чтобы задать вопрос… И только вздохнул. Минимизация пропала.
В течение следующих часов разговор вилял по своим, редко посещаемым дорожкам. Питеру очень хотелось вернуть его в более недавние события, центром которых он стал, но решил играть по правилам Сиймора.
– А что тебе известно о Шумере?
– Все, что и всем. Цивилизация между Тигром и Эфратом, города, письменность, глиняные таблички…
– И всего?
– Ну, мои друзья
Мартин, отец и… обчелся.
описали бы меня в виде библиофила, так что я прочитал и все,
– О нет, он был отснят, когда-нибудь я покажу его тебе. Но встретил яростный отпор со стороны церкви. А также со стороны дарвинистов и тех, кто подпитывает их заблуждения.
– Неужели, по-твоему, Дарвин действительно ошибался, а Ситчин был прав?!
– Гм… Будем считать, что оба ошибались.
Ошибались! И он это знает? Будто кто-то назначил его обладателем абсолютной истины, при том на полный рабочий день…
Он начинал задаваться вопросом, сможет ли разговор после восточного мистицизма, забытой мудрости Шумера и Древнего Египта, алхимии, квантовой механики и даже упоминания о Боге
Богах,
стать еще более замысловатым? Мог бы. Просочились темы о шаманизме, мифах о создании мира и наконец – о киоте и пирамидах. А в придачу – о вероятности существования теневого мирового правительства. Сиймор, видимо, хотел удостовериться, насколько Питер ознакомлен со всей этой материей, и насколько склонен воспринять… скажем так: иной взгляд на все перечисленное.
Питеру достойное партнерство уже не удавалось.
Кажется, Мартин с его интересом к древним загадкам и современной конспирации был бы более подходящим собеседником для Сиймора. Прав ли Сиймор, и не превратны ли наши представления о мире, благодаря тысячелетнему опыту цивилизации? Или, может, права наука, а огненные глаза Сиймора – это просто внешнее проявление его сумасшествия?
У Питера имелись аргументы и в обоих направления, он не в состоянии был решить. Время суток и вернувшаяся головная боль мешали ему сделать оценку.
Настенные часы из красного дерева с богатой резьбой и маятником, потрескавшимся из-за возраста, удивительно плотным аккордом объявили, что время – пять утра. Через боль пробило:
Фа диез доминирующей частотой 438 герц.
– На самом деле сейчас 4:38, дедушка никогда не сверяет их, но все равно довольно поздно. Не хотите ли уже…
– Ты права Ан, давайте ложиться, утро вечера мудренее. – Сиймор счел, что преподнес достаточное количество экстравагантной информации, несмотря на свои английские манеры потянулся, как ангорский кот и встал.
•o••o
Хмурое лицо Эмиля Зандера выглянуло из стены-голограммы. А за ним – его безупречный костюм, покрой которого безуспешно пытался
Эмиль подошел к притихшей группе и тихо обменялся несколькими словами со Ский 1. Осмотрел поближе повязки на зеленом берете на носилках и выслушал короткий отчет доктора. Раненый был без памяти. Наверное ему повезло, что в данный момент он был напичкан болеутоляющими.
КОМ глянул издали на бесформенный мешок в багажнике Мерседеса.
Бывший агент ЦРУ. Гм, теперь уже действительно бывший.
Пехотинец стоял в двух метрах от своего мертвого коллеги.
– С тобой поговорим потом! – плеснул в его сторону Эмиль.
– Сэр, там действительно были шипы, а до этого их не было, они… вывели Третьего из строя. А затем Питер воспользовался транспортом, и мы его упустили! Первый не оставил ключей на панели, и пока я обыскивал его, уже не за кем было гнаться!
Эмиль кольнул его взглядом:
– Первый и Третий, да? А ты кто такой? Второй что ли? И в последний не годишься! Господи, эта операция должна была быть самой обычной! Вашей целью был какой-то штатский, черт побери! Я требую полного письменного доклада! И доложу выше о твоем грандиозном провале! Фантомные шипы!
Этого, кажется, тоже сделаем бывшим.
– Сэр, вы осмотрите раны Третьего, я и вправду…
Эмиль Зандер сидел на корточках рядом с металлической створкой ворот новостройки и уже не слушал жалких оправданий пехотинца. Его внимание привлекли пятна на металлической трубе. Он прикоснулся к ним пальцами. Они были на расстоянии одной пяди друг от друга. Ни выпуклые, ни вогнутые. С кровью вокруг. И блестящие, нетронутые окружающей ржавчиной.
Пехотинец стоял молча. Не находил смысля продолжать объясняться. Смотрел в спину начальника.
Злюка! Не запустить ли тебе в затылок?! А до этого выковырять твои злючие глазенки?
•o•••
Яичница-глазунья, ветчина, колбаски и тосты – английский завтрак. Как говорил Эркюль Пуаро: «У англичан нет кухни, у них есть пища». Но английский завтрак – другое дело, гурман в Питере не имел к нему никаких замечаний.
Он ел с аппетитом, конкурирующим вчерашнему вечернему, стараясь не выглядеть невоспитанным. Со стороны книжной лавки не было слышно шагов, видимо, его не открывали. Только тихие разговоры из соседнего кафе.
Сегодня воскресенье, поэтому.
– Теперь тебя не оставят в покое. – Сиймор небрежно поднял стакан с апельсиновым соком.
– Они? – воспоминание об агентах
из ФБР
вернулось, и Питер потерял аппетит.
– Да, ты же знаешь, мы, они… И ты между ними – аппетит Сиймора оставался на месте, он перекладывал ножом ломтик ветчины и немного яичного белка на свой последний тост. Ан уже кончила завтракать. И тихо стучала по ноутбуку у себя на коленях. Она могла узнать то, что ее интересовало, и без Интернета, но это напрягло бы ее, а затем и обессилило бы.