Энигма
Шрифт:
— Вы мне позволите снять галстук?
— Пожалуйста. Само собой.
— Я провел весь день, грезя о воде.
— Я тоже.
— Ну, по крайней мере у вас тут она есть. — Они проходили мимо дамского пруда за непроницаемой оградой из деревьев и кустов. Он сухо усмехнулся ей, сворачивая галстук. — За определенную цену.
— Лесби? Откуда вы про них знаете?
— Я начал службу с патрулирования тут неподалеку. Хэверсток-Хилл.
Она кивнула, а он подумал, как это просто… или может быть просто… когда они обходятся без обиняков, говорят прямо, что знают и думают, и живут действительно сегодня,
Неожиданно она сказала:
— Это правда, что там избивают грязных стариков?
Его резко сбросили с небес на землю, и он был ошарашен больше, чем показал, будто шахматист, который нацелился на пешку противника и вдруг получает мат в один ход.
— Возможно. — Она глядела на траву. Секунды через две он сказал: — Я обычно давал им чашку чая. От себя.
Однако пауза была замечена.
— Извините. Мне не следовало спрашивать об этом. — Она посмотрела на него искоса. — Вы не очень ополицены.
— Мы к такому привыкли.
— Просто я как-то слышала. Извините, я… — Она покачала головой.
— Ничего. Мы с этим уживаемся. Сверхреакция.
— И я перебила…
Он перебросил блейзер через плечо и расстегнул рубашку.
— Мы пытаемся установить, не разочаровался ли он в этом образе жизни. Ваш друг сказал мне, что у его отца не было нужной смелости… ни смелости, ни воображения, чтобы уйти от всего этого.
— Питер так сказал?
— Его собственные слова.
Она ответила не сразу.
— Он был одним из тех людей, которые иногда словно находятся еще где-то. Понимаете? Словно они действуют чисто механически.
— И что еще?
Новая пауза.
— Опасный не то слово — но кто-то очень держащий себя в руках. Чуточку одержимый? Я говорю о человеке, которого нелегко остановить, если он внушил себе, как ему надо поступить. — Она слегка шлепнула себя по щеке с упреком по своему адресу. — Мне трудно выразить… Меня просто удивило, что Питер…
— Продолжайте.
— Глубже ощущалось что-то закрепленное, окостенелое. По-моему, это могло породить смелость. И отвлеченность, которая иногда в нем сквозила, будто он не здесь, а где-то еще. Что указывает на воображение своего рода? — Она сморщила нос. — Мечта детектива.
— Нет, это может помочь. Ну а последний вечер? У вас возникло впечатление «где-то не здесь»?
Она покачала головой.
— Как ни странно, он казался благодушнее обычного. Ну… да, благодушнее. Это как-то с ним не вязалось, но…
— Получал искреннее удовольствие?
— Это не выглядело только вежливостью.
— Как кто-то, принявший решение? И радующийся ему?
Она обдумала его слова, уставившись на траву. Они шли очень медленно, будто в любую минуту могли повернуть назад. Она покачала головой.
— Не знаю. Честно. Во всяком случае, никаких скрытых эмоций.
— Даже когда он прощался?
— Он поцеловал меня в щеку и, кажется, похлопал Питера но плечу. Точно не скажу. Но что-нибудь необычное я бы непременно заметила. То есть его настроение было чуть-чуть необычным. Помню, Питер сказал что-то, что к старости он начинает смягчаться. Такое ощущение было. Что он старался быть с нами поласковее.
— А так было не всегда?
Я этого не говорила. Только… он не просто соблюдал форму. Может быть, из-за Лондона. В деревне он всегда казался пребывающим где-то еще. Во всяком случае, мне.
— А все остальные как будто бы думают, что там он был счастливее.
Вновь она задумалась, подбирая слова.
Да, ему нравилось показывать все это. Возможно, из-за семейной атмосферы. En famille. [5]
— Теперь я должен задать вам очень прямолинейный вопрос, — сказал сержант.
— Нет. Ничего похожего.
Ответ настолько опередил вопрос, что сержант засмеялся.
— Вы моя звездная свидетельница.
— Я ожидала такого вопроса.
— Даже ни взгляда, ни…
5
В кругу семьи (фр.).
— Взгляды, которые бросают на меня мужчины, я разделяю на две категории: естественные и противоестественные. По-второму он на меня никогда не смотрел. Это я видела.
— Я вовсе не имел в виду, что он дал вам понять… Но только не почувствовали вы чего-нибудь вроде…
— Ничего, что я могла бы описать.
— Но что-то, значит, было?
— Нет. Честно, нет. Думаю, только мое ощущение. Телепатическая ерунда. Это не доказательство.
— Мне пасть на колени?
Губы у нее изогнулись, но она промолчала. Они свернули на боковую дорожку в сторону Кенвуда.
— Нехорошие вибрации?
Она еще поколебалась, потом покачала головой. Черные волосы небрежно и обворожительно чуть кудрявились на кончиках, где соприкасались с кожей се обнаженной шеи.
— Мне не нравилось оставаться с ним с глазу на глаз. Случилось это только раз-два. Возможно, все дело было в политической стороне. Симпатическая магия. То, как он всегда вызывал в Питере своего рода химическую реакцию.
— Например?
— Ну, какую-то нервность. Оборонительность. Не то чтобы они спорили, как когда-то. Все крайне цивилизованно, нет, правда. Пожалуйста, не упоминайте про это. Мое восприятие, а не факты.
— Брак вам казался прочным?
— Да.
— Вы замялись.
Она снова смотрела в землю, пока они поднимались но травянистому склону.
— Брак моих родителей распался, когда мне было пятнадцать. Я вроде бы что-то почувствовала… самую чуточку. Когда супруги знают, а дети нет. По-моему, когда отношения надежны, люди прямолинейны друг с другом. Они знают, что это безопасно, что они не ступают по тонкому льду. Но Питер говорит, что они всегда были такими. Как-то он мне сказал, что ни разу не слышал, чтобы они ссорились. Всегда этот же фасад. Видимость. Возможно, я просто довольно поздно соприкоснулась с тем, что было изначально.