Энн и ботинок Гудмена
Шрифт:
– Матильда, вы слишком добры.
– О мальчик мой, бери. Ни моему сыну, ни мне они уже не пригодятся. – Отто глянул на неё обеспокоенным взглядом. – Он служит в армии. И нога у него ой как выросла с тех пор. Он носил этот размер в двенадцать лет! Нет, я не к тому, что ты маленький, просто он был в отца, здоровый весь в отца. Ну как? Ох, мамочки. – Матильда закрыла рот двумя ладонями. – Энн! Ты глянь, настоящий джентльмен. Ведь этот костюм и ботинки ему подарил мистер Миллиган, о добрая душа! А твои вещи я постираю, высушу и отправлю завтра с молочником. Он тут недалеко от нас проезжает и после к вам. И обувь высушу. Ну теперь ступай с Богом.
– Подожди,
– Но у меня нет того, что я тебе обещал.
Энн молча перевела взгляд на его ботинки, которые сушились у камина. Отто обернулся на них.
– Нет, исключено! – ответил он. – Матильда, с ботинками не стоит. Эти я сейчас замараю, поэтому дойду в своих, а там переобуюсь в новые. От всего сердца тебе благодарен! – И Отто снова направился к выходу.
– Но, Отто! А как же наш договор?
– Я обещал тебе ботинки, я тебе их принесу. Точнее, один ботинок.
– Он обещал тебе ботинки? – удивилась Матильда.
Энн ничего не ответила, лишь глянула на женщину и вздохнула.
– Благодарю за вкуснейший пирог, я, право, не ел такого уже многие годы. И за одежду. И за компанию спасибо, Энн.
– Мне было приятно.
Отто направился в сторону леса, откуда они полчаса назад прибежали с Энн.
– И что это всё значит? – поставила руки в боки Матильда и подняла свои чёрные брови вверх.
Энн неловко улыбнулась:
– Просто дождь пошёл. Не могла же я его оставить в лесу промокать.
– А ты что это побежала на встречу с ним в такую погоду?!
– Нет, Матильда, ну что ты. Я же говорила, я хотела уберечь нашу шалашную хижину. А он тоже прибежал, чтобы спасти мою шкатулку с историями.
– Вот оно как. Что ж, я рада, что у тебя появился новый друг. Он воспитанный, вежливый, что меня весьма удивило.
– Да, он какой-то другой… – задумчиво сказала Энн.
– Что ж, каким бы он хорошим ни был, если твоя мама узнает, что ты водишься с приютским мальчишкой, тебе головы не сносить.
– Знаю-знаю, но она и не узнает, что он из приюта. А если когда-нибудь встретится с ним, то ни за что не подумает.
Матильда немного помолчала.
– И всё же, Энн, осторожнее.
– О чём ты? Мы не сказать что даже друзья. Просто так вышло. И шалаш со мной он делить не собирается. Так что можешь не переживать.
– Шалаш делить? Ну да, девочка моя, всё начинается с чашечки чая, а потом и шалаш он будет готов с тобой разделить, и всю жизнь!
– Ха-ха, Матильда! Не смеши меня, даже глупо представлять такое.
– Энн, была бы ты маленькой несмышлёной девочкой… Но ты умная и мудрая, и этот мальчик тоже неглуп. Я тебе это говорю, потому что ты сможешь понять. Завтра ты вырастешь в прекрасную леди и игры закончатся, а он всё также захочет остаться подле тебя, и для этого нужно будет жениться на тебе. Твоя мама это понимает, именно потому она бы запретила тебе с ним дружить.
– Не думаешь ли ты, что для этого нет совершенно никаких оснований? Почему я обязательно должна в него влюбиться? И мы ведь толком не друзья.
– Влюбиться? Ты? Я не говорю про тебя, девочка моя. Ох… Энн, любовь – это прекрасно, она разрушает все границы. Но иногда, прежде чем влюбиться, может, нужно понять, что есть границы, которые тебе стоит сохранять?
– Неужели ты говоришь… о том, что он беден?
Матильда в ответ лишь поджала губы и в знак согласия покачала головой.
– Думай прежде, чем что-то делать, пока думать ещё
Глава 8. Неуловимый смысл вещей
Летние дни наконец стали наполняться чем-то новым и увлекательным, но Энн проходила весь прошлый день отстранённая от внешнего мира даже больше, чем обычно. Она с головой погрузилась в воспоминания о первом чаепитии с Отто, а затем и в день первой встречи, и второй. Как ей хотелось вспомнить его каждое слово, но у неё осталось лишь лучшее общее впечатление, ведь он ни разу не был груб!
– Другие мальчишки наверняка выбросили бы все мои вещи из их шалаша и вдобавок сообщили о том, какая я глупая, что решила, что, если шалаш стоит посреди леса, значит он никому не принадлежит, – шептала себе под нос Энн.
– А может, в приюте много таких мальчиков, как Отто? Может, ребята в приюте даже более приятная компания, чем дети, у которых есть родители? Но если мама узнает, что я вожусь ещё с кем-то, ой нет, сколько придётся выслу-шать! Маму тревожить не стоит. Но с чего это Матильда завела тот разговор?
«Ну да, Отто довольно симпатичный… он хорош собой», – подумала Энн.
– Но что же, я обязательно должна влюбиться в него и выйти замуж? На дворе лето, моя лучшая подруга отправилась на море, а здесь вдруг появляется шалаш и мальчик из приюта! Нельзя ведь взять и упустить возможность приключений. – Энн плюхнулась на кровать. – Зачем вся эта серьёзность в пятнадцать лет? З-з-за-а-амуж-ж… лучше бы мне грозили путешествием в Индию! Хотя… может, и стоило бы выйти замуж за миссионера? Это было бы ещё то приключение. Только вот во всех этих приключениях либо они, либо их жёны рано умирают, а я не готова остаться вдовой или умереть от холеры… И вообще, замужество весьма странная вещь. Ну вот влюбился мой папа в маму, их история была непростая и от того такая страстная и романтичная: родители папы не хотели давать своё благословение на брак с мамой. Но где же теперь страсть, прогулки под луной, маленькие приключения и тайные побеги? Должен быть какой-то же высший смысл в этом браке, кроме меня. Что ж, в общем, Энн, заклинаю тебя не выходить замуж, пока ты не разберёшься в том, что же в браке такого хорошего и зачем вообще он! Аминь!
С этими мыслями к концу подошёл и приятный день. Но вот сон таким не был. Энн снилось бушующее море, тёмное и страшное, разверзающее свою бездонную пасть, чтобы поглотить корабль, который бросало из стороны в сторону. Энн держалась за мачту и вдруг увидела, как её родителей выбросило за борт. Она кинулась к самому краю, едва не оказавшись по ту сторону, искала их глазами на чёрной волнующейся поверхности, звала их и надеялась в ответ услышать крик о помощи, но всё было безуспешно. Затем внезапно тучи разошлись, солнце снова отражалось от голубой глади, сложно было и подумать, что только что прошёл небывалый шторм. Небеса засияли нежными красками рассвета, и оттуда, издалека, словно повиснув на горизонте где-то между морем и небом, в золотом сиянии восходящего солнца она увидела два образа – словно две фигуры нежно-василькового цвета, поднявшие свои правые руки и машущие ей. Энн вгляделась, и нет, она увидела не глазами, она увидела сердцем, что это были её родители. И сердцу её передавалась их радость. Энн кричала им, махала рукой, а корабль медленно начинал свой ход, как вдруг она осознала, что направлялось судно в другую сторону. Её голос судорожно ворвался в пустоту: «Нет, нет! Отправляйся за ними, нет!», и щиплющие слёзы полились по щекам.