Энтони Джон
Шрифт:
Нужно было иметь в виду и тетку. Она высказала мнение, что могла бы найти приют у кого-нибудь из знакомых. Но миссис Ньют как-то отстала от прежних своих знакомств. Она вернула свой надгробный камень старому Бэтсону, монументщику, который, не зная, что с ним делать, использовал его в качестве ступеньки на лестнице, ведущей в мастерскую.
В ее воображении картина прибытия на тот свет значительно потускнела. Она была даже не совсем уверена в том, как ее там встретят.
Таким образом, две старушки остались на Бертон-сквер, оставив в своем распоряжении нижний этаж и три небольшие комнатки на верхнем этаже. Энтони добавил к этому отдельную кухню, а остальную
Бетти и ее отец почти безвыездно жили за границей. Они поселились во Флоренции и сдали приорат одному из своих родственников, владельцу большого сталелитейного завода в Маулее. Энтони чрезвычайно щедро распределял прибыли, и мистер Моубри несколько раз выражал ему по этому поводу полное удовлетворение.
— При мне дело начало приходить в упадок, — сознавался он, — и для Бетти осталось бы немного. При нынешних условиях я умру совершенно спокойно благодаря вам.
Он протянул ему руку. Он и Энтони говорили о делах в большой комнате, которая когда-то была кабинетом мистера Моубри, а теперь служила кабинетом для Энтони. Он и Бетти должны были на следующий день вернуться в Италию. Он остановился на мгновение и сказал:
— Одно время я думал, что между нами могли бы быть более близкие отношения, нежели деловые. Но она странная девушка. Я не надеюсь, что она когда-нибудь выйдет замуж. Мне кажется, что я напугал ее в этом отношении своим примером.
Он засмеялся:
— Она знала, что я любил ее мать такой любовью, на которую только способен мужчина. Но это не помешало мне сделать ее жизнь тяжелой. Знаете ли, что плохо в нашей религии? Мы совершенно забыли о дьяволе. Не делайте, мой милый, ошибки, верьте в него. Он, правда, не любит, когда в него верят. Он хотел бы, чтобы мы верили, что он умер, что он никогда не существовал, что все это бабьи сказки. Мы любим говорить о гласе Божьем. Да, если мы очень прислушаемся к нему и если вокруг нас все спокойно, мы можем его услышать. Но почему мы не хотим слышать вкрадчивый неумолкаемый голос другого, который нашептывает нам что-то денно и нощно, голос того, который сидит с нами рядом за столом и лезет с нами в кровать? Давид сделал большую ошибку, он должен был сказать: «Страх перед дьяволом есть начало мудрости». Началось дело в раю. Если бы Бог только не забыл змея! Это было несчастьем всех реформаторов. Они могли бы сделать очень многое, если бы они не забывали дьявола. Это несчастье всякого юноши, который думает, что перед ним вся жизнь; он забывает, что имеется дьявол.
Энтони засмеялся.
— А какую тактику вы посоветовали бы, чтобы побороть его?
— Я не могу дать вам совета, потому что мне самому не удалось сделать этого, — ответил мистер Моубри. — Все, что я могу сказать вам это то, что он принимает самые разнообразные личины. Иногда он изображает почтенную пожилую даму, которая называется «природа». Иногда надевает цилиндр и тогда называется «деловой человек». Иногда он одет в сияющие одежды, и тогда его называют «любовь».
Старый джентльмен взял в руки шляпу. Он значительно ослаб, и Энтони пошел с ним по направлению к приорату. По дороге они прошли мимо церкви Святого Ольда.
— Я зайду на минутку, — сказал мистер Моубри, — попрощаться. Я всегда это делаю
Мистер Моубри купил несколько лет тому назад три последних свободных места на кладбище. Его жена лежала в центре, а Эдвард с правой стороны от нее.
Они постояли у могил в молчании.
— Вероятно, мне это только кажется, — сказал мистер Моубри, — но мне сдается, что с каждым годом вы делаетесь все более похожим на Эдварда. Я говорю не о внешности, хотя в ваших глазах есть даже что-то, что мне его напоминает. Об ином. Иногда мне кажется, что я слышу его голос.
— Я изменился, — сказал Энтони, — я сам это чувствую. Его смерть образовала в моей жизни большую пустоту. Я чувствую, что его смерть нанесла мне рану, от которой я никогда не оправлюсь.
— Да, — сказал мистер Моубри после небольшой паузы, — он вас очень любил. Сначала мне это казалось странным, потому что вы такие разные люди, но потом я увидел, что ошибаюсь.
Они больше не разговаривали за все время, что шли к дому. В сенях приората старик остановился и повернулся к Энтони:
— Поцелуйте меня, Энтони: никто не увидит.
Энтони поцеловал его. Ему это показалось совершенно естественным. Он подождал, пока за мистером Моубри закрылась дверь, и вернулся к своим занятиям.
Бетти встретила его очень радушно, или ему это, по крайней мере, показалось.
— Как хорошо, что мы не муж и жена, — сказала она, — как скверно бы это кончилось. Помните вы, о чем мы как-то вечером с вами говорили?
— Да, — ответил он, — вы сказали, что если вы когда-нибудь выйдете замуж, то постараетесь найти человека, который любил бы вас как друга и товарища.
— Я, знаете, — засмеялась она, — буду откровенной, в тот момент я имела в виду вас. Я думала, что вы всегда будете таким благоразумным, таким, каким я хотела бы видеть своего мужа. Странно, не правда ли, как мало мы друг друга знаем?
— Неужто вы действительно были бы удовлетворены, — спросил он, — если бы дело дошло до этого? Неужто вы не считали бы себя вправе требовать любви?
— Я не думаю, — ответила она. — Я полагаю, что женская любовь более похожа на материнскую любовь. Женщина думает больше о доме, нежели о мужчине. Правда, имеются женщины, для которых существует только «он», а остальные совершенно не в счет. Но я думаю, что такие женщины встречаются редко.
— Иногда я задумываюсь, — сказал он, — над тем, что бы случилось, если бы я никогда не встретил ее. Я думаю, что прожил бы всю свою жизнь в полном спокойствии и довольстве.
— Имеются вещи важнее счастья, — ответила она.
У них в этом году родился ребенок. Энтони никогда прежде не видел так близко маленьких детей. В душе он был очень разочарован, что ребенок так некрасив. Но по мере того, как шли дни, ему стало казаться, что этот недостаток у ребенка проходит. Ему казалось, что ребенок очень серьезен. У него были большие серьезные глаза. Даже улыбка его была какой-то вдумчивой. Его назвали Джон Энтони.
Старшая миссис Стронгсарм отослала обратно экипаж, который за ней послали. Она сказала, что она еще не так стара, чтобы не пройти несколько миль для того, чтобы поглядеть на внука. И она и Элеонор нашли, что ребенок похож на Энтони. Его капризный характер очень напоминал старой миссис Стронгсарм характер его отца в детские годы.
Обе миссис Стронгсарм все время только и говорили о Джоне Энтони.
— Удивительная у нее манера, — сказала миссис Стронгсарм-старшая, говоря сама с собою, — делать вид, что она у меня спрашивает совета, цепляется за мои слова, когда на деле она надо мной смеется.