Энтропия
Шрифт:
Бабушка попыталась поговорить с внуком. Поначалу она лишь охала и плакала. Ал, как и все дети, всё ещё не до конца понимал концепцию смерти, особенно из-за странных слов бабушки. Она то и дело приплетала рай, ад и прочие миры. Ему стоило помнить только, что больше ни отец, ни мать не вернутся.
На похороны его не взяли. От детей там толку мало, только отвлекаться на них постоянно. Хотя могла быть и причина серьёзнее. На похоронах бандита, очевидно, собирались бандиты, и могло произойти что-то опасное. Это бабушке казалось, что её жизнь закончена; жизнь Ала только
Некоторое время Ал скучал. Мать он видел часто, а отец редко бывал дома. Однако грусть по обоим остыла одинаково быстро. Бабушка продолжала заниматься воспитанием, в некоторые дни он даже не замечал разницы – жизнь выглядела прежней. Денег если и стало меньше, то Ал и этого не заметил. Ему и бабушке помогали друзья отца. Иногда приезжал дядя Валера, брал его в парк, где стояли ларьки с мороженным. Ему и паре других ребят везло выбирать, что захочется.
К моменту поступления в институт дядя Валера появлялся в жизни Ала редко. Внук и бабушка привыкли жить скромно. Ко многому ведь можно привыкнуть. И только к смерти бабушки Ал был совсем не готов. Ни эмоционально, ни финансово. В тот день воспоминание, где дядя Валера обещал помочь в случае проблем, само выбилось на поверхность. И Ал позвонил ему. Голос показался слабым и чересчур хриплым. Точно ли это был он? Или в памяти Ала так много притупилось, что даже не узнал дядьку?
– Привет, Лёшка, – это точно был он, только спустя время. – Давно не виделись.
Ал ощутил некоторое тепло. Как раз в тот день, когда его так не хватало. После смерти бабушки статус самого близкого человека перешёл к дяде Валере, который успел пропасть на очередном повороте жизни, обзавестись новым голосом и прийти на помощь в важный момент.
В силу малолетства Ал не знал, за что хвататься. Оказалось, что деньги не единственная проблема, связанная со смертью. Но кто, если не бандиты, часто организовывали такое и могли организовать вновь?
Когда дядя Валера приехал, Ал почувствовал, как медленно возвращается в детство. Не в те времена, когда шоколадные коктейли лились рекой, но в те, где он мог выбрать любое мороженное. И ещё теплее стало, когда старый бандит признался, что знает о поступлении и учёбе.
Раньше Ал и не задумывался: дядя Валера был старше отца, чуть младше бабушки. И в этот раз морщины на его лице резали глаза Алу сильнее шрамов. Мальчишка и сам изменился, но взросление и старость казались чем-то разным.
В день похорон было холодно. И не потому, что вокруг бушевала осень. Просто Ал не мог поверить – бабушку уложили в деревянную тюрьму и собирались спрятать в земле. Вроде, христиане стремились в небо, но тело прятали в земле, туда же, где расположили ад. Так странно, так пусто под рёбрами. Когда подул ветер, Ала затрясло. Он пытался сдержаться, но не мог. Тогда дядя Валера положил ему руку на плечо. Только она была больше похожа на кувалду, весила столько же. Но необходимость сопротивляться её весу определённо помогла согреться.
В секунду, когда все чувства смешались, Ал устал. И заплакал. Он молчал, слёзы текли по щекам. Осенний ветер мерзко бил мокрую кожу. Он даже не знал, можно
Внутри произошёл взрыв. Тот самый, которого существовать не должно. Ал научился ощущать его, но так и не научился контролировать. В голове пронёсся крик: “Нет!” Его дёрнуло, рука дяди Валеры соскочила. Когда они встретились взглядами, Ал был преисполнен ужаса, ведь полагал, что зло уже дало всход.
Он только раскрыл рот, как в ящике раздался стук. Возможно, работники кладбища когда-нибудь сталкивались с подобным или бандиты устраивали подставные похороны, однако лица большинства по силе ужаса превзошли даже лицо Ала.
– Может, крыса пролезла? – попытался успокоить всех и себя дядя Валера.
Предположение звучало разумно, и только Ал отрицательно качал головой. Истина была куда страшнее. Второй стук. Третий. И недовольный уставший крик, как стонали старые больные люди.
– Да она жива! Открывайте гроб! Поднимайте! – кто бы это ни крикнул, он ещё не знал, как сильно ошибался.
Ал попятился назад. И шагал, пока не споткнулся.
Верёвки, на которых спускали гроб, не успели выдернуть. Бандиты помогли вытянуть гробовщикам передумавшую умирать Аглаю. Ал сидел на земле, не чувствуя холода, и пытался сказать, что они совершают ошибку. В памяти всплыл бык, оживление которого бабушка пыталась скрыть даже от самого Ала. Никакого красноречия и авторитета не хватит, чтобы убедить всех пришедших, что они лишь выдумали это.
Слова так и не вылетели изо рта. Возможно, рядом с ужасом от происходившего теплилась и надежда. Вдруг бабушка вернётся? Бык так и остался быком, не стал говорить, не решился лаять. Просто остался большим злым силачом, которым мог быть и при жизни.
Ал увидел гроб. Людей и так было немного, а после пробуждения осталось ещё меньше. Несколько тётушек свалились без сознания. Бандиты и гробовщики, очевидно, обладали любопытством большим, чем страхом. Сейчас то были мальчишки, что тыкали быка палками.
Когда крышку оторвали, Ал увидел руку бабушки. Та махала ей, точно утопающий просил помощи у проплывавшего мимо корабля. А дальше он не видел. Он встал и побежал прочь. За ним гнался бык, не живой, о котором говорила бабушка, а безглазый, лишённый права мирно гнить в лесу. Паника множилась. Алу было так жарко. Мышцы всё не уставали. Он бежал и бежал. На машине кладбище казалось небольшим, но на ногах оно удлинилось, чтобы мальчишка мог бежать от ужаса вечно.
Шлейф пробуждения или новая его волна зацепил ещё одного. Ал пробегал мимо людей, вот-вот готовых опустить в землю молодого мужчину. Ал чувствовал, что творит зло, но никак не мог помешать. С первым же стуком изнутри упала без чувств вдова. Кто-то не побоялся открыть гроб; люди паниковали, но не разбегались. Неужели, они верили в чудо? Если бабушка умерла тихо в своей постели, то это человек умер при аварии. И части его лежали рядом с туловищем.