Эпицентр удачи
Шрифт:
Достав бинокль, я внимательно осмотрел вышку. Снайпер неподвижно висел на поперечной трубе. Винтовка валялась рядом. Но вряд ли она осталась в боеспособном состоянии.
– Готов, – с облегчением выдохнул я. – Можно двигать дальше.
– Дай отдышаться, – сказал Артем. – У тебя есть табак?
– Я не курю, – пробурчал я в ответ.
– Я тоже, – с сожалением вздохнул Артем.
Отсидевшись минут пять, мы привели в порядок снаряжение и направились в сторону долговской базы. Жалко было снайперку, но тут уж ничего не попишешь.
Через железнодорожный узел пробирались медленно и вдумчиво. Не хотелось после такой трудной стычки нарваться еще на кого-нибудь. Например, на бандитов, которые в таких сложных для прохода местах любили устраивать засады.
Мы осторожно пробрались вдоль платформ, мимо товарных вагонов, груженных песком и щебнем.
– Столько добра пропадает, – сказал вдруг Артем.
– Тебе-то какое дело? – пожал я плечами.
– Никакого. А все равно жаль. Кто-то ведь добывал, да и вагоны эти чьими-то руками сделаны. А теперь стоят и ржавеют.
Честно говоря, мне это было до лампочки. Я как-то больше привык заботиться не о чужом добре, а о собственной заднице. Не до лирики тут, это уж точно.
Я достал КПК, сверился с картой, а заодно посмотрел, нет ли активных устройств в зоне обнаружения. Их было два. И тут на Артема напал словесный понос. От нервов, ясное дело. Да только мне от этого легче не стало – мне надо было прислушиваться к окружающему пространству, а не принимать на уши пустопорожнюю болтовню. Артем же молотил полную чушь. Причем чушь страшненькую, а такая на нервы действует больше всего.
– Иногда кажется, – плел Артем почти в полный голос, – что все тут правы, кроме ученых. И сталкеры правы со своими легендами, и Зона права в тех ужасах, которые порождает. А ученые просто смотрят на новое и называют его как-нибудь, словно кому-то легче становится от того, что они так назовут или эдак. Ну вот какая разница, к примеру, «Трамплином» ловушку назвать или гравитационной аномалией? Ан нет! Назовут как-то заумно и думают, что поняли суть. Или, того смешнее, эту суть объяснили.
– Заткнись, а? – спокойно попросил я.
– Нет, ну чего ты меня затыкаешь? – обиделся напарник. – Тебя самого колышет разница в «Трамплин» попасть или в гравитационную аномалию?
– Иди ты в пень с такими примерами, – сплюнул я. – Закрой поддувало, я тебя второй раз прошу. Не слышно ни черта из-за твоей болтовни!
– Да нет же! – он словно не слышал. – О важных ведь вещах говорю!
– Закройся, блин! – уже прикрикнул я. – А то я тебе кляп в хлебало воткну. Не буди во мне зверя!
И тут до меня вдруг дошло, что чушь, которую молотил Артем, может оказаться наведенной. Ну, не видел я до этого в напарнике болтуна. Не мог я так ошибаться в людях. В Зоне ведь чувствительность не хуже спецкостюма спасает. А порой и лучше. Особенно когда в тебя не стреляют ни бандиты, ни военные, ни сталкеры из других группировок. Когда начинается противодействие самой Зоны. И что бы ни говорили научники по этому поводу, я-то уж точно знал – в Зоне, как в тайге, надо соблюдать целый свод правил, из которых половина утилитарные, а половина – шаманство чистой воды. Смех смехом, но вторую часть законов нарушать так же смертельно опасно, как и первую. И одним из таких правил было – не трепись почем зря, а уж тем более не говори о том нечеловеческом, что может убить. Это только новички-сталкеры, сидя у костра, травят анекдоты то про парня, мечтавшего летать и попавшего в «Трамплин», то еще какую-нибудь хрень. Потом, пообжившись в Зоне, уже не травят. Одни языки прикусили, когда разобрались, что к чему, а с другими Зона сама разобралась очень быстро.
Есть одно качество, которое меня в Зоне до сих пор поражает и пугает до судорог. Она – разная. И от чего эта разница зависит, псевдособака не разберет.
Но это лишь один из двух ликов Зоны. Другой не сразу, скажу я вам, проявляется. А когда проявляется, первая мысль – это бросить все и драпать как можно дальше. Многие так и делают, кстати. Я и сам так чуть не поступил, когда впервые ощутил по-настоящему, где нахожусь. И так меня это пробрало, что несколько дней из бункера своего картофельно-лукового нос высунуть боялся.
Хорошо, что такое бывает редко. Иначе ни у кого бы тут нервы не выдержали. Хотя нет, вру. Встречались в Зоне сумасшедшие вроде Призрака, Стрелка, Доктора или Проводника. Эти только по молодости капусту косили да мошну набивали. И лезли при этом в такие места, что у меня от одних названий волосы на макушке дыбом становятся. Чуть позже, по отличительному признаку полной безбашенности, они сбились в компанию, которая гремела на всю Зону. О них рассказывали самые невероятные байки. Потом Призрак пропал. В одной из вылазок к самому Саркофагу. И Стрелок пропал на какое-то время. Правда, поговаривают, что недавно его видели у озера Янтарь. А монолитовцы так и вовсе от звука его имени содрогаются так, как христиане от имени сатаны.
Но дело не в самой компании, а в том, что эти ребята изучали совсем другую Зону, не ту, по которой бродим мы в поисках артефактов. Именно изучали, иначе не скажешь. Денег они уже столько к тому времени наколотили, что некоторые бразильские наркобароны полопались бы от зависти. Но ни Призрак, ни Стрелок не спешили покидать Зону. Их тут держало нечто большее, чем деньги и возможность их добыть. Может быть, даже нечто большее, чем необузданное любопытство.
Когда сталкеры бродили по Зоне, постреливая друг в друга, в бандитов и мутантов, Призрак со Стрелком в компании бармена или Доктора пили в баре. Их не интересовало то, что доступно всем. А вот когда Зона менялась... А менялась она неуловимо, быстро и чаще всего неожиданно, загоняя сталкеров на базы и в убежища, заставляя сбиваться в шайки и группировки.
Не знаю, была ли возможность у Артема увидеть эту сторону Зоны. Но мне уже было почти доподлинно ясно, что весь наш предыдущий путь представлял собой легкую увеселительную прогулку по обычным промышленным объектам, населенным агрессивно настроенными бандитами и мелкой хищной живностью. Разве что лаборатория Х-18 выбивалась из общей картины. В ней Зона ощущалась чуть больше обычного. В остальном же – как на войне. И поскольку Артем на войне, скорее всего, бывал, чувствовал он себя первую половину пути в своей тарелке. А вот тут его прихватило. И срыв на болтовню – первый признак того, что Зона собирается показать свои настоящие зубы. В любом случае словесную струю надо было заткнуть, поэтому я взял напарника за плечо и встряхнул как следует.
– Ты чего? – удивился он.
– Закройся, – коротко скомандовал я. – Цветочки кончились, сейчас пойдут ягодки. Хоть звук издашь без моего разрешения, я тебя прямо тут пристрелю и скажу, что так и было. Доступно?
– Что с тобой? – напрягся он.
Лица его не было видно за дымчатым стеклом шлема, но, кажется, мне удалось его напугать. Или уже не мне. Меня тоже потихоньку накрывало, но я по крайней мере знал, что это не изнутри, а извне, поэтому боролся с состоянием, как с врагом, а не как с собственными эмоциями.