Эпидемия. Начало конца
Шрифт:
Ньюйоркцы из пригорода заполонили мост Куинсборо. Их машины медленно движутся на запад, словно подопытные крысы по лабиринту. Впрочем, читателям не стоит отвлекаться на машины с местными номерами, обратить внимание нужно на белую «хонду сивик» с вирджинским номером.
Автомобиль женщина взяла напрокат. Будучи ученым, она соблазнам жизни в мегаполисе предпочитала тихие пригороды, но безропотно провела всю ночь за рулем. И все это для того, чтобы быть на Манхэттене прохладным утром в четверг. Обычно люди впадают в крайнюю степень раздражительности, впервые оказавшись в нью-йоркской автомобильной пробке, но лицо тридцативосьмилетней рыжеволосой женщины
Мэри Клипот ничего не боялась и была уверена в своих силах. Вера возвысила ее над другими людьми, поставила выше мирских дрязг и страхов. Она жадно пила из источника своей веры и была убеждена, что идет дорогой, предназначенной ей самим Всевышним, дитя которого она носила в своем чреве.
Конечно, Эндрю хотел убедить ее в обратном. Жених настаивал на том, что он отец ее ребенка. Однако все его доводы рассыпались в прах, когда Мэри узнала, что Эндрю собирается продать «Косу» военным… или разведке США… или какой-то еще держащейся в тени группе влияния, которая ведет свою извращенную игру в геополитике… Он, что — думал, что она настолько глупа? Маленький Иисус — сын Божий. Почему она не помнит полового акта, который, по утверждению Эндрю, был?
Она заставила дьявола предстать во всей красе. Ее жених придумал отвратительную историю о том, как он воспользовался простодушием Мэри во время их отпуска в Канкуне. Похотливый Эндрю подсыпал в ее ромовый коктейль немного порошка, и в ней проснулись подавляемые до этого половые инстинкты. То, что Мэри ничего не помнит о той дикой ночи звериной страсти, объясняется, по словам Эндрю, тем, что ее подсознание не хочет смириться с ее поведением под действием наркотика.
Грязная ложь дорого обошлась Эндрю. Мэри привязала жениха к центральному столбу, подпирающему стропила сарая, и облила его руки кислотой — от плеч и до кончиков пальцев. Мужчина взвыл от адской боли и лишился чувств. Ветхие, но массивные стены сарая заглушили нечеловеческие крики грешника. К тому же до ближайшего жилища было не меньше полумили.
Убедившись, что Эндрю крепко связан, Мэри терпеливо ждала, пока он очнется. Тогда она ткнула его дулом двенадцатого калибра в голову.
— Дорогой Эндрю! Раскрой свои глазки. У мамы для тебя подарочек.
Выстрел забрызгал кровью, мозгами и осколками черепа всю заднюю стену и стропила наверху. От сильной отдачи правое плечо дернулось назад. Маленький Исусик в животе застучал ножками и дергался добрые десять минут. Она посидела на кормушке, ожидая, пока дитя успокоится. Затем Мэри подожгла сарай, отправив своего жениха в путешествие, из которого никто никогда не возвращался. Женщина задержалась у горящего сарая, желая убедиться, что пожарные не успеют вовремя потушить огонь и старое деревянное строение сгорит до основания. Так и случилось. Затем, перекусив лобстером в «Бенито-гриль», Мэри направилась в свою лабораторию в форте Детрик…
Переданная по радио новость привлекла ее внимание:
«…Мировые лидеры пока не пришли к единому мнению относительно того, как реагировать на иранскую проблему. Сегодня они собираются в Нью-Йорке на чрезвычайную сессию Совета Безопасности ООН. Лидер Ирана намерен выступить с речью перед Генеральной Ассамблеей ООН в девять часов пятнадцать минут. Ответное слово президента Когело назначено на десять тридцать. За ним выступит Генеральный секретарь Коммунистической партии Китая… А тем временем американский
Мэри выключила радио. Ее сердце учащенно забилось. «Хонда» съехала с моста Куинсборо на автостраду имени Франклина Делано Рузвельта. Где-то впереди должен находиться комплекс зданий ООН. Сегодня Мэри собиралась преподать власть имущим урок, который они надолго запомнят. Сегодня они поймут значение пятого стиха пятой главы «Евангелия от Матфея»: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю».
Женщина посмотрела на стопку аккуратно сложенных на пассажирском сиденье одеял. Она подавила навязчивое желание отодвинуть этот шерстяной камуфляж в сторону, чтобы еще раз взглянуть на спрятанный под ними металлический чемоданчик, в котором хранился ключ к жемчужным вратам рая.
«Во имя Господа, Мэри. Всевышний будет с тобой тогда, когда тебе потребуется Его помощь. Не думай о грядущей боли. Думай о настоящем…»
Медицинский центр для ветеранов
Манхэттен, Нью-Йорк
Затерявшись в событиях прошлого, Патрик Шеперд видел сон…
Они шли по улицам Багдада. Дэвид Кантор — справа от него, Эрик Лазанья — слева. За тремя «крысоловами» бежали дюжина иракских детей и выпрашивали подаяние.
Дэвид замедлил шаг, позволив детям окружить их.
— Кто-то из вас видел «Моби Дика»? — спросил он у товарищей.
— Я видел, — ответил Лазанья. — Грегори Пек — в роли Ахава. Это классика.
— Помнишь, Ахав приказал своим людям следить за птицами? Он думал, что птицы «подскажут», когда кит выпрыгнет из воды. Местные жители — наши птички. Они обычно настороже и знают, когда ждать неприятностей. Увидишь, что они бегут с улиц, значит, жди беды. С детьми надо держать ухо востро. Фанатики иногда привязывают к их телам бомбы и подсылают к нашим солдатам.
Ясноглазая темноволосая девчушка лет семи улыбнулась Шепу. Он сунул руку в ранец и вытащил сухой паёк. Вид хорошо знакомого пакета вызвал у детей заметное оживление.
— Итак… Посмотрим, что Дядюшка Сэм приготовил для нас сегодня. Как насчет говяжьих равиоли двухдневной давности? Не очень? Не могу сказать, что считаю вас привередами. А это что? «Эм-энд-эмс»!
Дети радостно запрыгали и замахали руками, выкрикивая что-то на фарси.
Шеп распределил содержимое трех пакетиков между детьми поровну. Только улыбчивой семилетней девчушке досталась двойная порция.
Та сунула в рот содержимое ладошки и начала жевать. Шоколадная слюна поползла из уголка ее рта. Шеп смотрел в большие карие глаза девчушки и утопал в них. Говорят, глаза — это зеркало человеческой души. Этой девочке, безусловно, довелось повидать и боль, и горе, но ее глаза не утратили детской невинности.
Лицо девочки расплылось в широкой шоколадной улыбке. Она послала ему воздушный поцелуй и убежала, а Патрик Шеперд вернулся к суровой реальности военных будней.