Эпидемия

Сафонов Дмитрий Геннадьевич

«Гарин… Остался только Гарин…» — так сказал тот мужчина.

Ее взгляд упал на старомодный черный телефон, стоявший на углу стола. Надо было только встать и протянуть руку, но Алена не могла себя заставить покинуть ненадежное убежище.

Встать и протянуть… Нет! Алена тихонько заскулила. Боже! Как права была мама! Ну почему она не пошла в стоматологи? Из-за гнилых зубов пока еще никого не убивали!

Алена встала на четвереньки и выползла наружу. Очень медленно, будто по частям, стараясь не смотреть на убитую медсестру, она поднималась с колен.

Если мужчин было не двое, а хотя бы трое… Или если они не успели отойти далеко и вдруг услышат шум за своей спиной… Или…

Этих «или» набиралась целая тысяча. А на другой чаше весов лежала жизнь Гарина.

Гарин шел в кабинет заведующего, держа запечатанный пакет на отлете. Он знал, что в нем притаился смертоносный вирус.

Черный предмет, напоминающий пейджер, издевательски подмигивал красным огоньком светодиода. Но самое главное — записка. В ней могла содержаться важная информация.

«Итак, что мы имеем? Допустим, этот вирус действительно является модифицированным вирусом гриппа. Значит, его нейраминидазу можно блокировать озельтамивиром. „Тамифлю“, если проще. Надо заставить старика съесть целую упаковку — вдруг он еще не успел заболеть».

Эта мысль показалась ему удачной. Гарин решил собрать все запасы «Тамифлю», хранящиеся в отделении, и раздать тем, кто мог контактировать с больным. Прежде всего Островскому, затем — Алене, дежурным по боксовому отделению и, конечно, не стоит забывать о себе.

Во-вторых, надо хорошенько одеться — в специальный защитный костюм и маску. Не исключено, что скоро начнут поступать новые заболевшие: ведь Ремизов наверняка успел заразить кого-нибудь, пока гулял по городу.

В-третьих, немедленно известить СЭС о возможной эпидемии. Стоп!

Здесь возникал один вопрос. Что раньше — позвонить в «органы» или в СЭС? Если несчастный Ремизов сказал правду (Гарин не был до конца в этом уверен, ему по-прежнему казалось, что заявление насчет искусственной природы штамма — бред, вызванный нейротоксическими явлениями), то вирусом должны заинтересоваться соответствующие структуры.

Записка! Он снова вернулся к записке. Как ни крути, сначала он должен ее прочесть. Вот ведь незадача! А если это все-таки не грипп? Гриппа не стоит опасаться: его вирулентность при непосредственном контакте ничтожно мала; этот вирус обладает высоким сродством к эпителию дыхательных путей, а при попадании на кожу он абсолютно безвреден. Но если это все-таки не грипп?

Гарин открыл дверь кабинета заведующего и положил запечатанный пакет на стол. «Где-то здесь у старика должен быть утюг», — вспомнил он. Утюг нашелся на нижней полке шкафчика. Гарин включил его в сеть и стал ждать, пока нагреется.

Тут он точно не промахнется. Высокая температура убьет любой вирус, а их в пятнах крови должны быть миллионы. А может — миллиарды.

Гарин открыл форточку, затем подумал и распахнул окно настежь. «Так лучше. Пусть будет сквозняк».

Лампочка на боковой поверхности утюга наконец погасла. Гарин поискал, куда бы положить

записку. Прямо на стол? Едва ли Островский будет рад горелым пятнам на пластике.

Он поймал себя на мысли, что до сих пор думает о каких-то ничего не значащих мелочах вместо того, чтобы реально оценить опасность и понять, что пара пятен на столешнице — сущая ерунда по сравнению с тем, что происходит.

Гарин вздохнул и стал распечатывать герметичный пакет.

Он положил неизвестный прибор на угол стола, потом достал записку, потянулся за утюгом — и в этот момент раздался телефонный звонок, заставивший его вздрогнуть от неожиданности.

Гарин, не задумываясь, схватил утюг.

— Да, слушаю! — сказал он и в следующую секунду выругался. — Идиот! Хорошо, хоть не успел прижать к уху!

Он схватил другой рукой телефонную трубку.

— Да, слушаю, — повторил он.

— Андрей Дмитриевич! — это была Алена. Она пыталась кричать шепотом, и, как ни странно, у нее это получалось.

— Что случилось? — Гарин похолодел от внезапного предчувствия. «Островский! Что-то с Островским…»

— Убегайте оттуда, скорее! Они идут вас убить!

— Меня?! Кто? — мысли закружились в голове испуганным хороводом. Интересно, кто собирается его убить? И за что?

— Не знаю. Они в ботинках! Один — в рыжих, другой — в черных!

— Алена, Алена… Постой. При чем здесь ботинки? — пытался вставить Гарин, но девушка его не слушала.

— Они застрелили Островского, убили Нину, сейчас идут к вам! Это все из-за Ремизова! Они ищут прибор и записку!

— Прибор? — Гарин посмотрел на черную коробочку, лежавшую на столе.

— Скорее бегите оттуда, пожалуйста! И заберите меня с собой! Я здесь, на посту, под столом!

Гарин пару секунд переваривал услышанное. Похоже, последние события весьма неблагоприятно отразились на психике его интерна. Нет, ее точно надо отправить домой.

От удивления он убрал трубку от уха и стоял, словно атлет, собравшийся хорошенько накачать бицепсы. Вот только вместо гантелей он держал телефонную трубку и раскаленный утюг. Гарин ошеломленно переводил взгляд с одного предмета на другой, будто недоумевал, каким образом они могли оказаться у него в руках.

За тонкой дверью раздался мужской голос.

— Скажите, пожалуйста, как нам найти Андрея Дмитриевича Гарина?

— Гарина… Он, наверное, в кабинете заведующего, — отвечала постовая медсестра.

— Спасибо, — поблагодарил голос, и Гарин услышал шаги.

Вроде бы все сходилось — его действительно искали. Но неужели его искали затем, чтобы убить?

Машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, Гарин положил трубку на стол и подошел к двери. Изнутри, со стороны кабинета, в замке торчал ключ, и Гарин быстро повернул его. Два раза.

Шаги приблизились и вдруг стихли.

Гарин увидел, как дверная ручка стала медленно поворачиваться. Тихо-тихо.

Затем тот, кто стоял по ту сторону, аккуратно потянул ручку на себя. Гарин затаил дыхание. Дверь не открылась.