Эпилог
Шрифт:
— Точно! — дошло до меня. — Я сегодня видела в Магнитной, на детях. Серенькие курточки с черными вставками.
— Изнанка бывает разной, — просветил дед Митяй с видом знатока. — Раньше катам привозили консервы с черными внутрями, а вот уж два года как возят серые.
Замечательные мастерицы живут в Магнитной, умудряются шить из подручного материала. А чему удивляться? Голь на выдумки хитра. Хочешь жить — умей вертеться.
— А почему взрослые не носят такие куртки?
— Потому что, — ответил Дмитрий Ионович, а мама услышала и смутилась. Позже она
Другое применение влагостойким изнанкам мягких упаковок нашли в качестве полотнищ, которыми накрывают промокаемые грузы. Сколько же прямоугольничков нужно сшить, чтобы укрыть мешки с мукой на подводе? И ничего, умельцы сшивают так, что самодельные тенты служат годами.
У гордости есть свои пределы, — поняла я. Если потребуется, человек прогнется ради семьи, ради детей. Но есть гордость иного сорта, тесно переплетенная с достоинством и патриотизмом. Она не позволяет преклонять колени и заставляет держать голову высоко поднятой.
Плитку шоколада я разнесла по дворам. Каждому из хуторских досталось две дольки, а маме и Софье Николаевне — по три. Мама порывалась отдать свою долю мне, мол, для ребеночка будет полезней, но я решительно воспротивилась. Дочки Тамары приняли скромный презент с настороженностью. Пришлось объяснить им, что долька ложится на язык и рассасывается. Необычный вкус сладости вызвал у девочек настоящее потрясение. Да и Тамара повеселела, поблагодарив за лакомство. Наина-пророчица первой отпробовала шоколад, а затем разрешила дочке и Григорию. Наверное, женщина заподозрила, что приезжая висоратка решила отравить местных. Пусть думает, что хочет. Многочисленное семейство Игната тоже вкусило непривычный деликатес, кроме старшей дочки Паши.
— Набросились как мухи. Мёду, что ли, не хватает? — фыркнула она презрительно, когда сестра Даша закрыла глаза от удовольствия, сунув дольку в рот. — Бери ложку и ешь из горшка.
Паша вышла во двор, по-прежнему игнорируя меня.
— Пашенька, а можно съесть твои квадратики? — кинулись за ней младшие, Саша и Глаша. Видимо, старшая сестра обронила что-то вроде: "Ешьте, но не подавитесь сомнительным подарочком", потому что девчонки вернулись и разделили на двоих причитающиеся Паше дольки.
Вдобавок соседи получили приглашение на какао к деду Митяю. Как говорится, делу время, а потехе час, поэтому часок отдыха никого не задавит. Так что пусть желающие захватят с собой молоко и кружки.
Наина перелила в крынку горячее какао и увела дочку Аннушку домой, а супруг остался. Ушла и Галина, мать четырёх дочек, прихватив с собой Дашу, а Игнат и младшие девочки остались. А вот Тамара с дочками задержалась. Мы пили горячее какао на меду, устроившись под навесом, и смотрели на горы. Девочки начертили классики
— Во что это они играют? — спросил Егор.
— В попинульку, — объяснила я умиленно, потому что на меня накатило знакомое воспоминание из интернатского детства.
Название показалось мужу смешным, и он рассмеялся, а Игнат сказал с сожалением:
— Лучше бы мяч гоняли, а не камни.
Мужчины курили сигареты и вели философские беседы о жизни. Дед Митяй тоже попробовал прикурить и сплюнул:
— Ну и гадость. Махорка-то получше будет.
Может, он и прав, но совместное выпускание никотинового дыма, как ни странно, во все времена объединяло мужской пол.
— Посуди сам, — сказал Игнат мужу. — Не зря это гиблое место назвали Шлаковкой. Знаешь, что такое шлак? Бесполезный отход. Не Горнянка и не Опочная, а никому ненужная Шлаковка.
— Почему же ненужная? — парировал Егор. — Коли есть название, значит нужная. Было бы хуже, если бы названия вовсе не досталось.
— Так-то оно так, — вздохнул Игнат. — И всё равно обидно. Может быть, нам переименовать Шлаковку, а? Назовем, например, Плавильней или Медянкой. Как вам? Походатайствуем перед Барабулькой, и хутор переименуют. Ведь мочи ж нет. Когда люди слышат, где я живу, смеются без удержу.
— Кто такой Барабулька? — поинтересовалась я шепотом у мамы.
— Барабец Сергей Эксандорович, наш голова. За глаза его зовут Барабашкой и Барабулькой, но не со зла. Его шибко уважают и много лет подряд доверяют руководство Магнитной. Несведущим людям покажется, что управлять округом легко. На самом деле у головы столько забот, что голова идет кругом. — Мама засмеялась, поняв, что получилась тавтология.
— А много ли в Магнитной охотников? — спросил Егор. Видимо, ему не давали покоя оброненные слова Клеща о шальных стрелах.
— Достаточно, но с Няшей не сравнить, — ответил Григорий. — В Няше с детства учат стрельбе из лука. И лучшие мастера по изготовлению луков живут там же. Вот в октябре приедут женихаться в Магнитную и навезут разного добра. Бывает, и арбалеты привозят, но с ними не каждый управится.
— А огнестрельное оружие на побережье есть?
— Огнестрелы — у катов, а нам запрещено, — сказал Игнат. — Каждый охотник обязан регистрироваться в Совете. А стрелы отличаются оперением. В Магнитной используют белые перья, а в Няше их окрашивают в красный цвет. За Березянкой закрепили "зеленохвостые", — сообщил Игнат, и мужчины поддержали шутку смехом.
— Хорошо рассказываете, — похвалил Егор. — Как настоящий охотник.
— Куда мне? — развел руками Игнат. — И я курице-то головёнку отрубить не могу. С птицей жена управляется.
Ох, что-то меня опять затошнило. А нечего мужские разговоры подслушивать. Женская болтовня гораздо полезнее для здоровья.
Мне так и не удалось поговорить с мамой о тревожащем поведении Мурены. Разговор об этом — не трехсекундное дело, когда задал вопрос и тут же получил ответ. Я чувствовала: придется вытягивать ответы чуть ли не силой.