Эпилог
Шрифт:
— Ты согласна? — спросил Мэл, а я взяла и расплакалась, спрятавшись в его объятиях. От потрясения. Боже мой, на виду у всей страны опозорилась с красными глазами и опухшим носом.
— Ты согласна? — повторил Мэл, обнимая меня, и студия, а вместе с ней и миллионы телезрителей, затаила дыхание. Но мне было не до чужого любопытства. Мой мужчина задал вопрос и теперь ожидал высочайшей резолюции. И я ответила.
— Д-да. Да. Согласна, — сказала и шмыгнула носом, прижавшись к нему. Потому что "нет" прозвучало бы предательством.
Мэл вскинул руку, и над потолком расцвел малиновый сверкающий шар. Вспыхнув ярким светом, он закрутился волчком, осыпая нас
Студия взорвалась аплодисментами. Камеры метались от одного взбудораженного лица к другому, а Мэл смотрел на меня и улыбался. Народ засуетился. Кто-то принес салфетки. К дивану приволокли столик и принесли графин с водой. Мне сунули в руки стакан. Ведущая возбужденно трещала, заполняя прямой эфир. Дэпы периодически разнообразили кадры пресными физиономиями. Страна по ту сторону экрана прослезилась и зашвыркала в платочки. А oculi umbru [29] еще долго сыпал малиновыми блестками, прежде чем погас с тихим шипением.
29
oculi umbru *, окули умбру (перевод с новолат.) — зрительная иллюзия
29
Так я стала невестой. До мая, — постановил новоиспеченный жених. Полгода, как и полагается по правилам приличия. А к тому времени предстояло совершить невероятное. Подготовиться к свадьбе. И отвертеться от торжества века не представлялось возможным. Результат интервью напрочь перекосил мои планы, связанные с поездкой на побережье.
— Прямой эфир? — удивился Мэл. — Не знал. Меня не предупредили об изменении в расписании передач. А с перечнем вопросов вышла накладка. Нам передали первоначальную версию анкеты. Спутали её с окончательной. Ты расстроилась? Эта… Анрин Девин… спросила, нужно было что-то ответить. Вот я и сказал первое, что пришло в голову.
— Гош, ты молодец, выкрутился. А меня вообще перемкнуло. Сидела, моргала, а на ум ничего толкового не пришло.
Мэлу польстило.
Что ж, коли сказал "а", говори и "б". Предложение Мэла в прямом эфире оказалось покруче скучного обеда с обручением. И главное, без затрат. Мы стали героями колонок светской хроники забесплатно. Зато подготовка к торжеству велась полным ходом, и масштаб предстоящего празднества вверг меня в панику.
— Может, распишемся незаметно, и дело с концом? — спросила я неуверенно, узнав, что мой отец и Мелёшин-старший согласовали список гостей к свадебному банкету в количестве пятьсот человек. Специально нанятый распорядитель праздничной вакханалии встретился с мамой Мэла, и та одобрила дизайн пригласительных билетов. Типография, не медля, запустила в печать карточки с амурчиками и обручальными кольцами в ленточках. Амурчики иллюзорно махали крылышками и сыпали цветочками из корзинок.
— Не получится, — развел руками Мэл. — На нас смотрит вся страна.
И правда, страна нетерпеливо ёрзала в ожидании торжества. Весь институт узнал о предстоящем мероприятии и о "тили-тили-тесте". По телефонам студенток гуляли кадры из телепередачи, бесстрастно зафиксировавшие наши с Мэлом мимолетные жесты: как он целует меня в висок, как мы смотрим друг на друга, как я заботливо поправляю его галстук. Словом, поле непаханое для романтических натур, ожидающих своего принца на белом "Эклипсе". Мэла завалили анонимными признаниями в любви и стихами, подсовывая бумажки под дверь в общежитии или подбрасывая перед лекциями. Привораживать
Мэл посмеивался и рвал записки, не читая. После интервью он изменился. Стал вальяжнее, что ли, и солиднее в манерах. И всё больше напоминал своего отца, Мелёшина-старшего.
Поскольку о скромном торжестве и речи не шло, на меня напало упрямство. Я хотела видеть на собственной свадьбе не только тех, чье знакомство полезно и выгодно, но и тех, кому была благодарна за всё хорошее, сделанное для меня, и за дружбу.
Жених уступил, и в итоге список гостей пополнился на шестьдесят пунктов, потому как Мэл включил в него и своих друзей по школе, институту и неформальным развлечениям. Он покривился, вписывая имена Альрика Вулфу и Лизбэт, но промолчал.
Стопятнадцатый, поздравив меня со званием невесты, заметил:
— Давненько в нашем институте не случалось, чтобы студенты решались на создание ячейки общества. Как правило, учащиеся задумываются об изменениях в личной жизни после получения аттестата, встав на ноги. Но я рад, что ваши дела складывается наилучшим образом. Перевод в столицу внес неожиданные коррективы в вашу судьбу.
И немалые коррективы. Можно сказать, благодаря переводу в институт будущее замазюкалось набело и начало карябаться заново.
— Divini oculi [30] предсказало вам бракосочетание с Егором Мелёшиным? — поинтересовался деликатно декан.
— Нет. Сбылись уже три видения. А в тех, которым предстоит свершиться, нет намеков на свадьбу.
И, кажется, я знаю, почему. Пророческое око показало эпохальные события, накладывающие отпечаток на всю последующую жизнь. А предстоящее празднество вызывало тоску. Казалось бы, организованное с размахом мероприятие — мечта любой девушки, отхватившей видного жениха. Соперницы утрут носы, завидуя белому платью с фатой. Но меня словно на аркане тянули к алтарю. Через "не хочу".
30
divini oculi, дивини окули (пер. с новолат) — пророческое око
Бывшая соседка по общаге смотрела передачу по телевизору. Случайно ухватила феерическую концовку, и то благодаря звонку однокурсницы.
Аффа сказала:
— Всё-таки ты согласилась. Я до последней секунды думала, что откажешься. Интуиция меня подвела. Мелёшин не заслужил. У него на лбу написано: "Эгоист". Ты еще набьешь с ним шишек.
Она так и не смогла перебороть антипатию к Мэлу, несмотря на дружеские посиделки.
Капа похлопал Мэла по плечу:
— Сочувствую.
А Сима добавил:
— Ну, ты впух.
Эй, вы! Это мне нужно сочувствовать, а не жениху. Неужто я похожа на мегеру, которая будет пилить бедняжку-мужа денно и нощно?
Макес сказал нейтрально: "Поздравляю" и углубился в отношения с застенчивой второкурсницей. Пожалуй, даже рьяно. Я хотела вызвать парня на откровенный разговор, чтобы узнать причину прохладного общения, но Мэл запретил. Видите ли, мой интерес к Маку могут превратно истолковать, и жениха выставят рогоносцем.
— Извращение, — покрутила я пальцем у виска. — Как подобная гадость пришла тебе в голову? Максим — твой друг.