Эпилог
Шрифт:
– Ох! Если ты не станешь останавливаться, я буду любить тебя вечно.
Мою грудь пронзило незнакомым ощущением, но я его проигнорировал. Если Ливви меня и любила, она не торопилась мне об этом сообщать, а я не поднимал тему о своих чувствах со Дня Благодарения. Мы неспешно принимали изменения в наших жизнях, узнавая друг друга, тщательно анализируя, но, тем не менее, эти слова меня взволновали.
Мое сердце зевнуло, словно проснувшись ото сна.
– Это не от чистых помыслов, - парировал я, - после того, как закончу, я ожидаю ответной услуги. К тому же, считаю,
Ливви улыбнулась с закрытыми глазами.
– Люблю, когда ты говоришь такие вещи.
Она была совершенно потеряна в своих ощущениях, и ей даже не приходило на ум, что отсутствие такта в выборе слов, значительно облегчало ее прощение. Я знал, что она могла меня и не любить, но испытывала очень теплые чувства, и никогда бы умышленно не причинила мне боли.
Ливви продолжила, - Ты делаешь мне массаж ног, а потом мне представится возможность заняться твоей спиной? Я, и вправду, самая везучая девушка в Париже. Ты хотя бы замечаешь, как на тебя смотрят женщины, Калеб? Джеймс. Неважно. Ты просто... ты чертовски красивый, вот ты какой.
– Красивый. Я красивый. Нет, не замечал. Я слишком занят, наблюдая за тобой, или с особой тщательностью посылая убийственные взгляды для отпугивания любого, у кого хватит глупости положить на тебя глаз.
Я улыбнулся, когда от этих слов Ливви удовлетворенно вздохнула.
– Да, ты точно умеешь обращаться со словами. Тебе следует быть писателем, потому как с другой работой ты явно пролетел.
– А разве не ты у нас писательница?
Открыв глаза, Ливви присела. В одно мгновение показалась - как я это истолковал - ее нервозность, но она быстро испарилась. Заговорив, Ливви засияла игривой улыбкой,
– Не совсем. Не то, чтобы мою писанину кто-нибудь читал. Это обычный рассказ.
– Неправда. Очевидно, Клаудия видела твою работу. Не знаю, в курсе ты или нет, но я умею читать, и если хочешь, могу взглянуть. По мнению твоей подруги, у этого рассказа есть будущее.
Медленно сняв ножку с моих колен, Ливви уселась на меня сверху.
– Что? Ты умеешь читать? Я потрясена!
Она кратко поцеловала меня в губы.
– Ты пытаешься меня отвлечь, - сказал я, не впечатлившись.
– Это не так. Я всего лишь хочу отплатить тебе массажем.
Она стала разминать мои плечи, и я застонал.
– Этот процесс подразумевает наличие какого-нибудь масла? Я нахожу мысль о моих всюду скользящих руках безумно привлекательной. Если хочешь, я даже могу снять одежду.
Впившись пальцами в мою шею, Ливви придвинулась своими бедрами ко мне, и я почувствовал ее дыхание, когда она прошептала мне на ухо, - Я даже займусь тобой спереди.
– Буду иметь это в виду, - без энтузиазма произнес я.
Но, по правде говоря, единственное, о чем я, по-настоящему мог сейчас думать - это о влажной Ливви и о том, как легко будет в ней скользить. Иногда мне казалось, что ощущение прочного соединения меня с ней возникало тогда, когда я оказывался внутри нее в буквальном смысле. В такие моменты
– Эй, - прошептала Ливви у моих губ, - где ты витаешь, Секси?
Она была обеспокоена. Я услышал это в ее голосе, отчего воспоминания тех дней грозились вырваться наружу. Я ненавидел то, каким привычным для меня было ее беспокойство. Я установил с ней зрительный контакт.
– Здесь, именно там, где и хочу быть.
Ливви улыбнулась.
– Я тоже.
Она стала медленно и страстно меня целовать, в каждое движение своих губ, вплетая скрытую благодарность - что мне было трудно принять, учитывая обстоятельства нашей жизни - но мое сердце с жадностью ее поглощало, имея наглость требовать все больше и больше.
– Скажи, что ты моя, Ливви.
Мы погрузились в прошлое.
– Твоя, Калеб.
Губы Ливви оставляли поцелуи на моем лице, спускаясь вниз по шее. Наши ласки друг друга из медленных и терпеливых превратились в стремительные и голодные.
Она втянула кожу на моей шее в рот, оставляя метку, и расцарапывая мою спину.
– А ты мой. Только мой.
Я ненавидел начало нашей с Ливви истории. Ненавидел, что когда-то причинял боль такому необыкновенному человеку. Однако, наше прошлое не было лишено светлых пятен. Это было время, когда мною управляли иллюзии обладания целью и силой. Но Ливви, открыто заявив о своей любви, забрала всю власть себе. Вопреки ужасам моего детства, я нашел свое успокоение в осознании черноты своей души, но Ливви принесла с собой ослепивший меня свет, и в ней я нашел сокровище моей новой жизни. Находясь с Котенком, я держался за нее, обессиленный и часто, словно неживой. Мгновения, сродни этим, в которых мы находили себя, были нашим сладким утешением.
Осторожно расправившись с тремя крошечными жемчужными пуговичками на ее воротнике, я резко расстегнул молнию вдоль всей спины, на что Ливви издала удивленный, но жаждущий звук. Я раскрыл материю, и, позволив ей соскользнуть вниз, зафиксировал ею ее руки.
Ливви хныкала, извиваясь на мне. Ее бедра еле ощутимо толкались вперед, преследуя удовольствие. Приложившись губами к ее ключице, я начал посасывать ее.
Я оставил на Ливви свои собственные метки - следы от зубов на ее бедрах, отпечаток моей ладони - на попке. Возле соска Ливви - где я ущипнул ее, когда она кончала - виднелся кровоподтек, а ее киска все еще была наполнена моей спермой с предыдущей ночи. Что еще мне было нужно? Что еще я заслужил?
– Ты даришь мне такие приятные ощущения, - задыхалась Ливви.
Прижав колени к моим бедрам, она стала притягивать меня за рубашку к себе, в поисках большего контакта. Я неустанно водил своим ртом по плавной линии ее горла, обнаженным плечам, и неприкрытой ложбинке между грудями, заставляя Котенка запрокидывать голову назад.
Я скользнул губами по фиолетовой метке, оставленной на ее ключице.
– Всего лишь приятные? Должно быть, я стараюсь недостаточно хорошо.
– Ммм... тогда старайся получше.