Епископ ада и другие истории
Шрифт:
— Я никогда отсюда не уйду, — печально сказала она. — Это место не сулит мне ничего хорошего. В свое время я переболела малярией, миссис Чейз, которую подхватила на одном из этих проклятых итальянских болот, и это повлияло на мою память; я многое не могу связать воедино, и многое вспоминаю с трудом — сны и лихорадку, миссис Чейз.
— Это от вина, миледи.
— Нет! — с яростью ответила стоявшая на коленях женщина. — Разве я не для того пила вино, чтобы забыть о снах и лихорадке? Жаль, что я не могу рассказать вам и половины того, что знаю, — множество прекрасных историй, но стоит
Она, причитая, принялась раскачиваться из стороны в сторону.
— Подумать только, как славно я проводила время с молодыми людьми, пившими за мое здоровье прямо в коляске, катаясь в маленьком кабриолете по Парижу и прогуливаясь по Пратеру в окрестностях Вены. Вы не поверите, как это было приятно!
— Вы остепенитесь, миледи, как это свойственно всем женщинам.
Действительно, миссис Шют, казалось, пыталась «остепениться»; но, вместе с тем, было нечто жалкое в той энергии отчаяния, с которой она принялась за то, чтобы сделать свою жизнь более-менее сносной; она убрала целую анфиладу комнат, обитых выцветшим зеленым шелком и обставила их тем, что смогла собрать со всего остального дома, — старыми позолоченными комодами и креслами в стиле рококо, потертыми гобеленами и облупившимися вазами Сакса или Люнвиля; одним или двумя пастельными портретами, покрывшимися пятнами от сырости, и какими-то безвкусными безделушками, мелочами, привезенными ею с собой.
Она поручила мистеру Трегаскису продать ее большой бриллиант в Плимуте, и купила бледно-голубые атласные портьеры для спальни и цветной муслин для кровати, ковер с орнаментом из роз, безвкусный туалетный столик, духи и мускус, чтобы избавиться от затхлого запаха плесени.
Это обустройство было ее единственным занятием. У них не было соседей, мистер Шют впал в меланхолию и одинокое пьянство; он цеплялся за свое существование, как за нечто предпочтительное долговой тюрьме, но ярость, с которой он принимал это существование, выражалась у него ужасными проклятиями. К той части поместья, которая все еще принадлежала ему, он относился едва ли не с презрением; мистер Трегаскис продолжал заведовать хозяйством, человек по имени Пейли работал в саду; неразговорчивый, замкнутый, угрюмый, он производил на мистера Шюта плохое впечатление, хотя ничего не требовал за свою работу, а трудился, не покладая рук: таскал в дом дрова и приводил сад в порядок, очищая его от сорняков.
Миссис Шют впервые встретилась с ним у пруда с карпами; одетая в белую атласную накидку, отороченную мехом, и большую шляпку, она в одиночестве бродила по заброшенным дорожкам. Пейли сидел на краю пруда с карпами, пристально всматриваясь в его мутные глубины.
— Я — новая хозяйка, — сказала миссис Шют, — и буду вам очень признательна, если вы наведете здесь порядок.
Пейли поднял на нее свои бесцветные глаза.
— Шют Корт уже не тот, что был раньше, — сказал он, — здесь много работы.
— Вы, кажется, проводите у пруда слишком много времени, — ответила она. — Что вы здесь делаете?
— Я жду, — ответил он. — Я все успеваю.
— Вы были моряком, как я слышала? — с любопытством спросила она, потому что трудно было представить себе, чтобы этот невзрачный
— Я бывал в море, — ответил он, — как и вы, миссис Шют.
Она грубо расхохоталась.
— Хотела бы я снова оказаться в море, — отозвалась она. — Подальше отсюда.
— Тогда почему вы остаетесь здесь?
— Мне и самой это интересно. Кажется, я не могу уйти отсюда, как раньше казалось, что я не могу прийти сюда, — в ее голосе слышались слезы. — Неужели я должна ждать, пока мистер Шют не упьется до смерти?
Резкий порыв ветра поднял маленькие волны на спокойной поверхности пруда, и она, бывшая Флоренс Фланнери, вздрогнув от его укуса, отвернулась, и, что-то бормоча себе под нос, пошла по тропинке к заброшенному дому.
Когда она вошла, ее муж с мистером Трегаскисом, в грязной гостиной, играли в карты.
— Почему бы тебе не избавится от этого Пейли? Я его ненавижу. Он бездельник. Миссис Чейз сказала мне, что он всегда сидит у пруда с карпами, и сегодня я встретила его там. Бррр!..
— С Пейли все в порядке, миссис Шют, — ответил Трегаскис. — Он прекрасно справляется со своими обязанностями.
— А почему он не уходит?
— Он ждет корабль, который скоро прибудет в Плимут.
— Прогони его, — настаивала миссис Шют. — Разве это место и без него не навевает достаточную тоску?
Ее неприязнь и отвращение к этому человеку, казалось, переросли в панику, и муж, дух которого был подорван выпивкой, заразился ее страхом.
— Когда здесь появился этот парень? — спросил он.
— Примерно за неделю до вашего приезда. Он пришел из Плимута пешком.
— Мы знаем об этом только с его слов, — ответил мистер Шют с пьяной улыбкой, — может быть, этот парень с Боу-стрит, подосланный одним из этих проклятых кредиторов! Ты права, Фло, мне тоже не нравится этот негодяй — он следит за мной, черт бы его побрал! Я его выгоню.
Мистер Трегаскис пожал плечами, когда Дэниел Шют, пошатываясь, поднялся со стула.
— Этот человек совершенно безвреден, сэр; если хотите — полоумный, но безвредный.
Тем не менее, мистер Шют накинул плащ с капюшоном и последовал за женой в казавшийся серым сад.
Пруд с карпами находился далеко от дома, и к тому времени, когда они добрались до него, в холодном, тяжелом воздухе сгустились сумерки.
Ветви огромных голых деревьев чернели на фоне мрачного вечернего неба; высохшие сорняки заполонили тропинки и аллеи; у пруда с карпами слабо вырисовывалась статуя, местами покрытая высохшим мхом.
Пейли не было.
— Он спит в своей хижине, — сказал мистер Шют. — Или шпионит за мной, старый урод. Я прогоню его.
Мертвая белизна пелерины миссис Шют странно поблескивала, когда она шла вслед за мужем через потрескивающий подлесок.
В сгущающихся сумерках они нашли хижину, — странное переплетение ветвей, в котором не было никакой мебели, — слабая защита от ветра и непогоды.
Пейли в ней не было.
— Я найду его, — пробормотал мистер Шют. — Даже если мне придется искать его всю ночь.