Эпистемология добродетелей
Шрифт:
Сказанное применимо к познавательному процессу. Грэм предлагает подход, согласно которому познание фундировано нормальным функционированием наших когнитивных способностей, т.е. выполнением их когнитивной функции 140 . Этиологическая функция надежного процесса формирования убеждения есть формирование истинных убеждений. Экстерналистское обоснование есть выполнение эпистемической нормы. Эпистемическая норма может рассматриваться в терминах увеличения истинных убеждений и уменьшения ложных.
140
Graham P. Warrant, functions, history // Naturalizing Epistemic Virtue. Ed. by A. Fairweather & O. Flanagan. Cambridge University Press. Kindle Edition. 2014. Р. 24.
Эпистемические нормы предполагают нормальные эпистемические условия для того, чтобы когнитивный механизм функционировал нормально. Нормальное функционирование когнитивных процессов
Как уже сказано, функции могут иметь натуралистическое и религиозное объяснение. Но, как отмечает Грэм, необязательно, чтобы функции имели такую длинную этиологию: как биологические существа мы можем адаптироваться к окружающей среде в течение цикла жизни одной особи, для этого не требуется только механизм полового отбора 141 . Например, наш организм постоянно обновляет, пересобирает и «чинит» себя. В этом смысле таким когнитивным механизмом обратной связи, который функционирует в течение жизни одной особи, является метод проб и ошибок. Как писал еще Карл Поппер, метод проб и ошибок – это то, что объединяет амебу и Эйнштейна. Познание методом проб и ошибок также можно рассматривать как механизм обратной связи для наших когнитивных функций.
141
Naturalizing Epistemic Virtue (p. 28). Cambridge University Press. Kindle Edition.
Этиологическая теория функций удовлетворяет ЭД в трех отношениях: 1) она объясняет надежность нашего знания; 2) она достаточно нормативна; 3) она нейтральна в отношении эволюционного или теистического основания.
Таким образом, показано, что нормативное понятие функций в биологии является независимым теоретическим основанием для экстерналистской эпистемической нормативности в ЭД. Этиологический подход к понятию когнитивных функций, как вариант натуралистического обоснования экстернализма в теории познания, позволяет нам навести мосты между философией и частными науками, чтобы показать, что научные исследования не противоречат или совместимы с философскими теориями.
§ 1.4. Понятие «знание» в современной аналитической философии
Современная англо-американская эпистемология, в целом, принимает тезис о том, что знание есть состояние сознания. Состояние сознания – это ментальное состояние субъекта. Примерами ментальных состояний могут служить: любовь, ненависть, удовольствие, боль. Также к ментальным состояниям можно отнести пропозициональные отношения: полагать что-то, быть убежденным в чем-то, надеяться или бояться. Автор справочного руководства по эпистемологии Э. Швитцгебел говорит: «Убеждение есть центральное понятие эпистемологии. Стандартные эпистемологические подходы к знанию определяют знание как вид убеждения – возможно, истинное обоснованное убеждение или истинное обоснованное убеждение, соответствующее дополнительным условиям» 142 . Конечно, мы говорим «знания» в применении к определенным зафиксированным фактам, которые физически могут находиться в книге или на жестком диске компьютера. Но это употребление термина «знание» является деривативным. Книга или компьютер не «знают», «знает» только человек, причем конкретный индивидуальный субъект.
142
Schwitzgebel E. Belief // Routledge Companion to Epistemology. Edited by Sven Bernecker and Duncan Pritchard. Taylor & Francis. 2011. P. 14.
В философии наиболее известными приверженцами концепции «объективного знания» считаются Г. Фреге и К. Поппер. К. Поппер в свое время даже написал статью «Эпистемология без познающего субъекта». В противоположность Г. Фреге и К. Попперу, эпистемология добродетелей – это эпистемология с познающим субъектом.
В учебнике «Что это за вещь, которую называют знание?» влиятельный британский философ Д. Притчард также утверждает: «Две вещи, по поводу которых согласны все эпистемологи (курсив наш. – А. К.), состоят в том, что для обладания знанием необходимы два предварительных условия: чтобы у кого-то было убеждение в соответствующей пропозиции, и чтобы это убеждение было истинным» 143 . И далее: «Иногда мы явным образом противопоставляем убеждение и знание, когда мы говорим такие вещи, как “Я не просто убежден, что он невиновен, я знаю это”. На первый взгляд, это предполагает, что знание может вовсе не требовать убеждения. Тем не менее, если вы вдумаетесь в такого рода утверждения более детально, то станет ясно, что контраст между знанием и убеждением используется здесь просто для того, чтобы подчеркнуть факт, что он не просто убежден в соответствующей пропозиции, он также знает ее. Таким образом, данные утверждения на самом деле подтверждают тезис о том, что знание требует убеждения, а не подрывают его» 144 .
143
Pritchard D. What is this thing called knowledge? Second edition. New York: Routlege, 2010.
144
Там
Необходимо признать, что определение знания как истинного обоснованного убеждения стало распространенным лишь во второй половине ХХ века, хотя истоки этого определения, действительно, можно найти у Платона в диалогах «Менон» и «Теэтет». Тем не менее это не мешает говорить об таком определении как стандартном для современной научно-философской литературы, посвященной эпистемологии 145 .
Известный оксфордский философ Т. Уильямсон также подчеркивает связь знания и убеждения, но полагает, что мы должны определять убеждение через знание, т.е. убеждение влечет за собой знание. Согласно Уильямсону, «быть убежденным, что р, значит относиться к р, как если бы субъект знал р» 146 . Как следует из цитаты, Уильямсон заходит так далеко, что утверждает, что убеждение предполагает знание. Однако мы все же солидарны с большинством аналитических философов, что хотя знание и предполагает убеждение, но обратное не верно.
145
См.: Snarskaya E., Karimov A., Guryanov A., Avdoshin G. Philosophy as Inquiry Aimed at the Absolute Knowledge // Tarih Kultur Ve Sanat Arastirmalari Dergisi – Journal Of History Culture And Art Research. 2017. Vol: 6. Issue: 4. P. 580–587.
146
См.: Williamson T. Knowledge and Its Limits, Oxford: Oxford University Press. 2000. P. 5.
Термин «убеждение», который употребляется здесь, требует прояснения. Тем более, что это не совсем точный эквивалент английского «belief», который можно также переводить как «полагание», «мнение», «верование». А. Никифоров переводит этот термин как «мнение» 147 , но в сноске также отмечает, что его можно переводить как «убеждение». В эпистемологии принято рассматривать убеждение как «пропозициональную установку» (propositional attitude), где «пропозиция» означает то, что выражается в предложении. Предложения с разным значением выражают разные пропозиции. Предложения с одинаковым значением, но на разных языках, выражают одну и ту же пропозицию. Пропозициональные установки имеют следующую структуру: S A, что р, где S обозначает субъекта, А – установку, и р – пропозицию. Например, Иван (субъект) полагает (установка), что на Марсе есть жизнь (пропозиция). Конечно, у разных субъектов могут быть различные пропозициональные установки по отношению к одной и той же пропозиции.
147
Никифоров А. Л. Анализ понятия «знание»: подходы и проблемы // Эпистемология и философия науки. 2009. № 3. C. 61–73.
Необходимо также отметить, что в русском языке «убеждение» имеет достаточно высокую степень эпистемической точности, по сравнению, скажем, с просто «мнением». Например, это касается религиозных убеждений. В связи с этим мы будем иногда заменять его в переводе на более нейтральное «полагание», которым пользуется также А. З. Черняк 148 . Определим убеждение, в широком смысле, диспозиционально:
S убежден, что р, когда S имеет предрасположенность соглашаться, что р, в ответ на соответствующий вопрос, и предрасположен действовать в соответствии с р 149 .
148
См.: Черняк А. З. Эпистемология неравных возможностей. – М.: Едиториал УРСС, 2004.
149
Это не означает, что мы не признаем наличие у убеждения феноменальной стороны. Дискуссия о феноменальной стороне убеждений выходит за рамки эпистемологии и является частью философии сознания.
Диспозициональная трактовка убеждений удобна тем, что позволяет включать как эксплицитные, так и имплицитные полагания. Так, например, S эксплицитно полагает, что количество планет равно 9. Но отсюда также следует, что S имплицитно полагает, что количество планет больше 8, меньше 10, меньше 1000, меньше 1 000 000 и т.д.
Возможно, перевод «мнение» был бы более адекватным с точки зрения филологии, но он не кажется удачным по ряду соображений. Еще со времен греков (Парменид, Платон) принято противопоставлять знание и мнение . Еще одно обстоятельство в пользу переводa этого термина как «убеждение» состоит в том, что есть случаи его употребления в литературе, когда перевод «мнение» является неподходящим. Например, в связи с добродетелью открытости ума существует дискуссия по поводу того, является ли интеллектуально добродетельным хранить верность своим убеждениям. Очевидно, что переводить здесь “belief” как «мнение» было бы неуместным. Можно допустить, что человек должен хранить верность своим убеждениям, но трудно себе представить позицию, что человек должен хранить верность своим мнениям. То же самое касается выражения «держаться своих убеждений» (hold on to one’s beliefs).