Епитимья
Шрифт:
– Убежал, когда я открыла дверь. Наверное, разлюбил консервы.
Ничего умнее она придумать не смогла и, сказав это вслух, поняла, как неубедительно это звучало. Ей всё ещё не хотелось посвящать мужа в свои тайны, она бы и на смертном одре не сказала ему ни слова.
Эмма вдруг представила, как её убивали у всех на глазах. Первого человека, преступившего через кодекс. Рабочие улыбались и смотрели на неё так же равнодушно, как и на всё остальное, а её тело медленно пожирал огонь.
Её муж стоял рядом с Ребеккой и держал ту за руку. Они тоже улыбались.
Том даже не был знаком с Ребеккой, но Эмме почему-то показалось,
– Очень жаль. Всё-таки кот был членом семьи, – голос Тома развеял её фантазию.
Да что на него нашло такое? Не хватало ещё, чтобы он начал признаваться ей в любви. Хватит с неё на сегодня сюрпризов – Эмма ничего не ответила и повернулась на бок. Она всё ещё верила в силу зрительного контакта.
Глаза Тома в момент снова стали безжизненными: временное помутнение закончилось. Казалось, он тотчас же забыл, что у них когда-то был кот.
Когда Том вышел, Эмма почувствовала, как начали слипаться веки. Она пыталась бороться, но желание спать оказалось сильнее, чем голод. Даже шум, доносившийся с кухни, не стал препятствием на её пути в мир снов.
Она уснула, так и не раздевшись.
Глава 3
Эмма проснулась посреди ночи: экран на стене показал 3:42. С улицы не доносилось ни звука – тишину нарушало только тяжёлое дыхание Тома. Их личный маленький мирок казался в точности таким, каким он и должен был быть в это время – не хватало только какой-то маленькой, но очень важной детали. Словно художник забыл сделать заключительный мазок. Осознание пришло не сразу, но мгновенно накрыло Эмму волной адреналина. Она начала как в беспамятстве водить руками по кровати и только потом вспомнила, что кота в её жизни больше не было. К ней в одночасье вернулись все переживания и страхи прошедшего дня. Стены спальни закачались, и Эмма, как в замедленной съёмке, полетела сквозь крышу куда-то высоко, где было невозможно дышать, где было слышно только, как текла по венам кровь, где рождались и умирали бесчисленные звёзды и спешили куда-то огромные горящие кометы.
Падение с такой высоты оказалось болезненным, но вернуло Эмму в чувство. Она снова могла дышать, снова могла рассуждать трезво. В конце концов, ей было даровано то, о чём она могла только мечтать: время подумать в тишине.
Ей не хотелось бежать. Всё равно в своём жёлтом комбинезоне и без еды далеко бы она не ушла: с утра её бы нашли посреди дороги без сознания, а оказывать им такую услугу Эмма не собиралась. Да и куда она могла пойти? В лес, в котором и коту негде было спрятаться, или к Ребекке, в которой Эмма с каждой секундой сомневалась всё больше и больше? Смысла оттягивать неизбежное она не видела: от смерти не убежать.
Она вдруг осознала, что Том раздел и укрыл её перед тем, как лечь спать. От этой мысли ей стало ещё неприятнее находиться с этим человеком на одной кровати. Наверное, он после этого ещё и поцеловал её в плечо. Эмма поёжилась.
Она тихо встала и подошла к окну, но шторы не раздвинулись. Эмма никогда раньше не просыпалась в такое время и не догадывалась, что у штор тоже был режим. Она была лишней тут, в месте, которое раньше называла домом.
Эмма была уверена, что утром за ней придут. Глупо было полагать, что
Спустя полчаса в тишине ко всем неприятностям прибавилось ещё и знакомое жжение в животе. Выход напрашивался только один: в прошлый раз еда помогла унять боль. Эмма наощупь добралась до кухни, но очень быстро поняла, что в такое время там нельзя было даже попить воды. «Ночью Рабочий спит». И рабочие спали. Не шлялись по дому в поисках ответов, а спали, не видя снов.
Ей оставалось только попытаться снова уснуть. Эмма дошла до спальни, ударившись по пути о дверной косяк, и легла, скрестив руки на груди. В кровати было тепло, спокойное дыхание мужа усыпляло, но она ещё долго не могла сомкнуть глаз и смотрела в темноту, туда, где висел чёрный экран, пока её мысли пребывали где-то далеко. Там, где она никогда не была и никогда не побывает.
Эмма зевнула и повернулась на бок спиной к Тому. Веки оказались тяжелее, чем тревожные мысли, и она погрузилась в сон.
Во второй раз Эмма проснулась от звона посуды на кухне. На экране появились красные цифры: 7:55. Она протёрла глаза и убедилась: точно 7:55 – так поздно она ещё не просыпалась. Тома на кровати не было: он снова проснулся первым и уже заканчивал завтракать. Казалось, ему было абсолютно безразлично, опоздает его жена на работу или нет. Ей и самой это было безразлично.
Эмма накинула халат и пошла в ванную: есть ей не хотелось, несмотря на пропущенный накануне ужин, – ей хотелось хорошо выглядеть в последний рабочий день. После такого её желудок потерял всякую надежду увидеть еду ещё хоть раз на своём коротком веку.
За два дня Эмма похудела ещё больше: сквозь прозрачную кожу можно было увидеть тончайшие вены, о выступавшие скулы, казалось, можно было порезаться – но сильнее всего изменились глаза, в которых не осталось и доли былого запала. Собственный болезненный вид пугал её, хотя она и смирилась со своей судьбой. Эмма была готова встретиться со смертью, только представляла их встречу совсем иначе.
Слишком часто она стала думать об этом в последнее время.
Хлопнула дверь: Том ушёл на работу. Не попрощался, не подставил щёку под поцелуй и даже не поинтересовался, всё ли было в порядке. Эмму это успокоило: принять смерть гораздо проще, когда вы никому не нужны.
Она вышла из ванной и села на кровать, уставившись в стену. Окружавшие её краски как будто померкли, знакомые предметы из-за этого стали чужими.
Эмма достала из книги листок. Люди, смотревшие на неё оттуда, выглядели умиротворёнными и даже счастливыми. Их улыбки были искренними, а глаза казались совсем живыми, словно их хозяева в любой момент могли заговорить или выпрыгнуть из своего бумажного плена, но они, конечно, продолжали хранить молчание.
Чем дольше Эмма смотрела на них, тем больше вопросов у неё появлялось.
– Нет, сегодня я не умру, – её голос эхом разнёсся по пустой комнате. Она сама удивилась этой мысли: никаких гарантий на этот счёт у неё не было.
Никто до сих пор не пришёл за ней, а значит ей дали второй шанс. Эта наивная мысль пронзила её электрическим зарядом. Эмма вскочила с кровати и начала поспешно натягивать комбинезон: ни в коем случае нельзя было опоздать на автобус, она должна была оправдать ожидания тех, кто управлял её судьбой.