Эпизод VI: Возвращение джедая
Шрифт:
— Со всем его уважением, — заговорил Ц-3ПО, испуганно косясь на коротышкуохотника, — но Боушх не согласен с вашим восхитительством и нижайше умоляет почтенного Джаббу передумать.
Старый гангстер только ручкой махнул. Фетт, заинтересовавшись разговором, снялся с места, с сожалением расставшись с компанией танцовщиц — но не раньше, чем пощекотал Ристалл подбородок. Красноволосая красотка замурлыкала, призывно изогнувшись. Зато у мгновенно задеревеневшей Лин Me чуть было не встали дыбом щупальца-лекки.
Торг между тем продолжался.
— Уню хоса фисфи ату!
— Ю ту ю ту.
— Он хочет
Ну-ну, малыш хочет больше. И как он обоснует свои требования? Джаббу, оказывается, это тоже интересовало. Робот-переводчик выбрался из-под перевернутого столика, куда закатился после могучего тычка.
— Э-э, простите, что вы сказали?..
— Уню чича ай?!
— Ах, да-да, разумеется… Могучий Джабба хочет знать, почему он должен платить тебе пятьдесят тысяч?
Боушх опять забулькал:
— Эй ю ту.
— Потому что у него в руках термодетонатор!
Центр зала мгновенно расчистился. Гости прижались к стенам, как будто это спасло бы их от взрыва. Кто-то укрылся под лавками и столами. Кто-то запутался в занавесках. Боба Фетт плавным коротким движением навел на Боушха бластер, одновременно прикидывая, успеет ли за один прыжок добраться до дверей, если что. Джабба с неудовольствием уставился на небольшой металлический шарик, зажатый в перчатке охотника. Шарик медленно наливался алым жаром.
Джабба фыркнул. Осмотрел коротышку Боушха с ног до головы. Фыркнул снова. И вдруг гулко захохотал: смех рождался в глубинах его объемистого тела, поднимался и рвался наружу, сотрясая по дороге телеса массивного хатта.
— Касойийкуй клато кантику. Юбан джона puna. Унитан найтифай дайти-е дзимайнай [5] .
Боушх выслушал перевод. Посмотрел на Джаббу и убрал палец с кнопки. Народ попытался отступить еще дальше, но помешали стены. В дверях возникла давка.
5
Этот охотник — с нашей помойки. Бесстрашный и изобретательный. Тридцать пять, не больше. И пусть не подстегивает удачу, (хат.)
Ристалл коротко взвизгнула. Пара гостей упала в обморок. Фетт почувствовал нарастающий внутри леденящий холод и чуть было не выстрелил.
— Ю ту джа, — кивнул Боушх.
— Он согласен! — возликовал Ц-3ПО и вытер металлический лоб.
Гаморреанская стража потащила связанного Чубакку из зала. Чубакка рычал и сопротивлялся, демонстрируя острые клыки. Гаморреанцы, сами оснащенные не менее впечатляющими клыками, не убоялись и всей толпой кинулись на косматого пленника. Чубакка уже почти собрался разбить пару-тройку черепов, чтобы дать понять, чего стоят вуки, но ему вдруг подмигнул один из охранников-людей, пришедший на помощь гаморреанцам. Чубакка всмотрелся — и дал себя увести.
Охранник не пошел с остальными. Он поправил сбившийся шлем, сделанный из прочных костей пещерного борова (клыки были такие длинные, что вечно цеплялись за что-нибудь в самый неподходящий момент, зато отводили направленный в лицо удар). Так же неторопливо и обстоятельно охранник отряхнул униформу. Он жил во дворце Джаббы Хатта уже несколько месяцев, и все признавали, что
Ландо устраивало подобное положение дел. Кроме того, существовало пять причин, по которым он не смог отказаться.
Во-первых, он чувствовал (и чувство было абсолютно верным), что именно по его вине его давний Друг Хэн Соло оказался в столь бедственном положении.
Чтобы избавиться от остатков сомнений, достаточно было посмотреть на стену, украшенную плитой из карбонита. Ландо очень хотелось исправить положение дел, по возможности не вляпавшись самому.
Во-вторых, его попросила принцесса Лейя, а он взял себе за правило никогда не отказывать принцессам, умолявшим о помощи. Не так уж много в его жизни было принцесс. Опять-таки никогда не знаешь, каким образом ее высочество выкажет свою благодарность — может быть, именно тем, о котором мечтается.
В-третьих, он поспорил, что Хэна спасти невозможно. Он поставил на кон все, что имел, а такая ставка никогда не давала ему спокойно уснуть. То, что пари он заключил сам с собой, значения не имело.
В-четвертых, он не хотел признаваться, но ему понравились новые друзья Хэна из Альянса. Собственно восстание оставляло его равнодушным, но ребята натягивали нос Империи, а к Империи Ландо имел свой собственный счет.
Особенно к имперской полиции, изрядно пощипавшей его оперение в былые времена.
В-пятых, что позволено Соло, уж тем более позволено Ландо Калриссиану.
Вот он и проводил день за днем во дворце. Попасть сюда оказалось несложно: смешавшись с компанией пиратов, он зашел к Джаббе в гости и предложил свои услуги. Ему удалось значительно улучшить охрану дворца, так что Джабба в конце концов перестал подозрительно коситься на него, а гаморреанская стража, потеряв в абсолютно нечестной драке пару клыков, даже зауважала.
Теперь Ландо мог ходить где хотел. И ходил. Смотрел, высчитывал, запоминал.
Когда гаморреанцы вернулись обратно, он спросил, в какую из камер запихнули Чубакку, и тоже запомнил. Понадобится.
Только одно омрачало жизнь. Как-то ночью он не сдержался и высказал все, что думает, замороженному в карбоните Хэну — все равно тот не смог бы услышать и ответить. Хэн, и верно, не смог. Зато из темного угла раздалось фырканье, приглушенное мандалорским шлемом. «Трогательно», — заметил тогда Фетт и ушел.
Веселье возвращалось на круги своя. Вновь заиграла музыка. Вислоухий синий джиззист Макс Ребо подогревал публику. Его музыка Ландо не нравилась, зато певичка Ристалл была благосклонна к одинокому стражнику. Калриссиан поболтал с ней немного, условился о свидании, и она убежала на сцену, стрельнув взглядом туда, где стоял охотник за головами в серо-зеленых мандалорских доспехах.