Эпизоды
Шрифт:
— Саморез! — повторила Кэсси, толкая брата в бок. — Саморез! — в том, что мама права, а Сэмик — нет, она не сомневалась.
— Кэс, я же уже объясняла, что Сэмми пока не может выговаривать «р», — повторила мама терпеливо, пока Сэм безучастно продолжал изучать багажник нового кроссовера. «Маловат».
По расчетам его сестры, в багажник должны поместиться все медвежата, что у неё есть из «Киндер-сюрприза», а насчитывалась их у неё уже восемь. Их было больше, но два из них проглотил соседский пёс, что как-то пробегал мимо ворот, но был остановлен визгливым:
Один медвежонок оказался в мамином пироге. Кэсси хотела всего лишь украсить его — прям как папа украшает свои торты! — и воткнула посередине пирога, пока мама открывала новую пачку спичек. Пока мама не видела, медвежонку не составило труда утонуть в жидком тесте. Уже позже, когда готовый пирог был вынут, и остыл, все вдруг почувствовали что пирог отдаёт… «Резиной?» — «Нет, по-моему, пластмасса». А при тщательном рассмотрении, выудили из пирога расплавленную пластину, которая когда-то была милым мишкой.
Были ещё медвежата, смытые в унитаз, попавшие под колеса машины отца, провалившиеся в щель в сарае… В общем, их было больше, и Сэм, пусть и не открыто, но всё же не мог не радоваться, что их количество уже длительное время не более восьми — медвежата из Киндера давно уже больше не выходили… «Сменили партию», — объяснил папа.
— Мы же вместе ходили к доктору, помнишь? Там же я тебе рассказывала про уздечку у брата, которую нужно исправить… — Продолжала беседовать с дочерью Китнисс, не выпуская сына из виду.
— Она во рту? — мама кивнула, и девочка уже снова бежала к отцу, и обратно вернулась с фонариком. В то время, пока мама занималась тем, что чинила выкатившееся колесико машинки сына, Кэсси уже во всю изучала рот брата, освещая его фонариком. В ход пошли и руки:
— О, а вот твой зуб, который шатается, — двигала она пальцами у Сэмми во рту. — Мой тоже посмотри. Шатается?
— У тебя не шатается. Почему у тебя язык зелёный? Мама, у Кэсси язык зелёный.
Запомните: никогда… — НИКОГДА! — не открывайте зелёнку зубами.
— Всё, выньте свои пальцы изо рта друг друга. Я вам сколько раз говорила не лезть руками в рот? — легонько ударила она по ладошкам детей для эффективности замечания.
— У Кэсси язык зелёный, — настойчиво повторил сынишка, но палец вынул.
— Уж извините, язык я оттереть не смогла… Кэсси, отнеси саморез отцу, ты спросила у него можно ли его тебе брать?
— Я там помогала, сейчас отнесу. — В том, что дочь помогала, Китнисс не сомневалась. Она у неё вообще на все руки мастерица. Подай, принеси, это всё к ней. «Принеси ложку», — так она тебе всю коробку перетаскает, а ещё невинно поинтересуется, не нужна ли вилка, а потом решит, что вилка уж нужна, как не нужна, и вместе с вилкой
— Папочка, я пришла!
— Очень рад.
Девчушка пыталась протиснуться то с одной, то с другой стороны, но безуспешно — папа сидел сгорбившись над досочками, и ей не было видно, что он там делает. Не долго думая, она уже взбиралась к нему на спину.
— Папочка, — звала она, соскальзывая. — Не получается, помоги.
— Кэсси, ты же видишь, что я занят, — упрекнул он свою дочь, которая уже неоднократно пнула его своими ножками, пытаясь оттолкнуться.
— Папочка, мне не видно. Я хочу смотреть.
На помощь подоспела Китнисс, которая напомнила, что время обедать, а потом спать.
— Ты ещё долго? — обратилась она к мужу, в свободную руку беря ладонь неугомонной дочери.
— Думаю, ближе к вечеру уже будет готово.
— Тогда я покормлю детей, и уложу. А потом вместе пообедаем, хорошо?..
***
— Мы с папой решили сделать вам подарок.
— Это за фто?
— А просто так решили, — усадил дочку на свои колени Пит. — Только с одним условием. Мы подарим вам что-то одно. Общее.
— Больфую писошнысу.
— Больфую-плибольфую, — подкорректировал Сэмик. По его мнению, это было важно. Он выстроит свой серпантин.
***
К моменту, когда дети проснулись, всё действительно было готово: Пит проверил стыки, отсутствие завалявшихся гвоздей, подмёл территорию и вывалил привезённый песок.
Малыши были изумлены. Сначала оба не поверили глазам, чуть позже Кэсси заверещала от восторга, а потом заплакала. От счастья.
А Сэмик её обнимал и утешал. Как умел.
Родители молча наблюдали со стороны, переполненные самыми тёплыми и нежными чувствами и к друг другу, и к своим детям. Вот оно — уютное, тихое, семейное счастье.
***
Сэмик выстроил магистраль, а Кэсси сидела рядом и лепила куличики.
Потом они построили замок, и Сэмик вырыл в ней туннель для своих авто. «Паземная пакофка».
А потом он сделал для Кэсси балкон, куда она выстроила своих медвежат.
— А чего это вы делаете? — нахмурила она бровки, оторвавшись от своих игрушек, для получения одобрения от родителей.
— Целуемся, — с вызовом сообщил их папа, что действительно миловался с их мамой.
— А, конфеты лопаете! — увидела она открытую коробку конфет, и уже тянула свою грязную ладошку за своей долькой, когда все услышали невинное:
— Это куда?
Сэмик держал в ладони свой зубик.
Сначала он был растерян, но быстро нашёлся: рядом те, кто подскажет, как нужно делать. Как правильно.
А оторопевшая Китнисс не сразу взяла себя в руки. Она помнила, что первый выпавший зуб — это важно. И ребёнка нельзя этим пугать, а потом его обзывать и смеяться над ним. Помнила, но не сумела подобрать нужных слов для сына, что так трепетно ждал. А с ним ждала и Кэсси, для которой это было не менее волнительно.