Эпоха альтернативно живых
Шрифт:
Возбуждение постепенно охватывало меня всё сильнее и сильнее. Мир меняется, если самые здравомыслящие люди, каких я только знаю, уверены в грядущих переменах, до основания рушащих прежнюю жизнь – это что? А это значит, что впереди меня ждут приключения, как ни крути. В голове моментально возник сюжет о спасении невероятно красивой незнакомки от какой-нибудь опасности, ночь, распущенные волосы, благодарность красавицы. Мечтательная улыбка сама собой возникла на губах, и только взгляд в зеркало показал мне, насколько я глупо выгляжу. Пришлось согнать улыбку, нахмуриться и прогнать навязчивый образ из головы. Надо сосредоточиться и мыслить логически – если всё будет нормально никуда красавицы не денутся, они всегда рядом с победителями. Начнём сначала.Что батя сказал? Что везде будет беспредел, так? Мысля логически – это значит что власти никакой не будет. Вроде как в гражданскую войну. Ух ты! Это же море возможностей для умелого человека. Без лишней скромности, я могу считать себя очень умелым. Рукомашества всякие, здоровья вагон, целых два курса обучения – почти офицер можно считать. Значит могу командовать разными лохами, что не могут сами определить что делать. Да не вопрос – научим, не захотят – заставим. Надо осмотреться. Может, уже сейчас, пора действовать а я торможу здесь,в квартире
Мутный сероватый свет струился из окна, высвечивая неровности покраски стен и наплывы старой краски на погнутых прутьях лестничного ограждения, придавая подъезду вид ещё более унылый, чем он был на самом деле. Одним пролётом выше по лестнице торчала перекосившаяся фигура. Успел заметить, пока разворачивался запирать дверь. Ключ, с похрустыванием,провернулся положенных два раза в древнем замке, отрезая моё жилище от непрошеных гостей. Сделано, теперь на улицу. Поворачиваюсь и, одновременно с волной нахлынувшего тяжёлого непередаваемо тяжёлого духа, смешанного с запахом ацетона, вижу тянущиеся ко мне ручонки перекошенного мужичка, мгновением раньше стоявшего на лестничной площадке пролётом выше. Моё возбуждение нашло выход, взорвавшись каскадом движений. Чуть отклониться назад, и тут же совершить уклон влево, одновременно с подшагом вперёд. Руки вскидываются верх, сбивая несостоявшийся захват окончательно и перехватывая правую руку противника. Успеваю ощутить деревянную твердость тела оппонента и, невероятную силу. Словно манекен или робота одели в одежду человека и заставили двигаться. Силён бродяга, да нам поровну – продолжая придерживать правую руку нападающего, и ухватив левой его за шиворот, мягко скольжу ему за спину, наношу пяткой удар под колено. Тело бродяги вздрагивает, проседая вниз на подломившейся конечности. А теперь – ба-а-алеет! Коротко отшагиваю назад и влево, заставляя потерявшего равновесия агрессора двинуться по кругу с ускорением. Описав виток по лестничной клетке, клонясь всё ниже к полу, с каждым шагом не поспевающих за телом ног, тушка оппонента с противным хрустом хрящей вдавилась головой между погнутых когда-то скучающей молодёжью прутьев лестничного ограждения на уровне первых двух ступенек. Меня инерцией кинуло вперед и заставило приземлиться коленями на спину противника, отчего он осел ещё ниже, а его шея проскочила сужение прутьев и заклинилась. Капкан настоящий получился.
Я хохотнул от избытка чувств, попрыгал на коленках по спине поверженного, загоняя его поглубже в нечаянную ловушку. Мужик вяло трепыхался. Не то чтобы вяло – характер его движений был неуловимо чужд. Не зря, видимо, пришло мне в голову сравнение с роботом или самодвижущимся манекеном в одежде, ой не зря. К тому же воняло от него – хуже чем из помойки. Когда адреналиновая волна схлынула немного, все эти детали стали ощущаться намного глубже. Настолько что желудок взбунтовался и сделал попытку извергнуть содержимое наружу, окатив горло противной желчной горечью. Я отскочил от трепыхающейся тушки противника подальше на пару шагов – насколько позволяло пространство лестничной клетки, словно это могло спасти меня от вони и, всмотрелся в мужика повнимательнее. Отсюда, с этой точке зрения неестественность движений бросилась в глаза ещё сильнее. Очень трудно сформулировать для себя точнее, что же именно меня смущает, поэтому я продолжал всматриваться в шевеление застрявшего в прутьях тела. Мысль никак не желала формироваться. Да кто ж ты такой!? Что за тип? Медленно я двинулся в обход своего противника намереваясь заглянуть ему в лицо с безопасного расстояния. Какое-то глубинное чувство, опасение, неосознанное до конца, заставляло меня держаться подальше от поверженного противника, прижимаясь к стенам.
Калужская область, лесной массив. 19 марта 2015 года.
Заканчивался март. Зима нехотя отступала, птицы яростно пели хвалебные гимны солнцу, снег на пригорках с каждым днём становился всё темнее В обычный ритм жизни мелодичным звоном вмешалась капель, но в лесной глуши данное природное явление ещё не стало сильно заметным. Тем более под землёй.
Будильник, всем своим существом настаивающий на наступлении утра, пропел навязчивую мелодию, вырывая Фармера из объятий сна. Привычка верить чуду инженерной мысли и в этот раз не оставила хозяина будильника, долго спать утром он просто не имел права – работа ещё не закончена, и кроме него сделать её некому. Наскоро сделав разминку и выпив молочного коктейля, хозяин подземелья переключил режим работы генератора на основной и запустил водяной насос. По дороге в тренажёрный зал Николай на автомате сделал отметку в настенном календаре и щёлкнул рубильником гидравлического подъёмника крышки люка – сегодня среда, значит надо делать внешний осмотр. За время тренировки давление в системе как раз поднимется до рабочего и можно будет сразу выйти в шлюз, а затем и на улицу. Усмехнувшись в усы вспомнил о своих первых шишках – то гидравлику включит перед самым выходом и, отставая от графика, сидит на ступеньках в ожидании подъёма давления, то шлюз откроет раньше положенных 15 минут – как раз из-за спешки, и потому оказывается облитым ледяной, не успевшей уйти в отстойник, водой. Теперь же, спустя три года, многие важные вещи делались автоматически, вот недавно, пару месяцев назад, по дороге из спортзала в мастерскую Николай зачем-то выключил освещение. Как оказалось, не напрасно – засорился водяной чип-фильтр и когда пришлось лезть в абсолютно тёмную, во избежание роста водорослей, яму отстойника, глаза уже привыкли к темноте. Всё таки человек привыкает ко всему, будучи добровольным отшельником, Фармер в этом неоднократно убеждался. Не утратив никаких из своих физических свойств и умений, он приобрёл дополнительно способность видеть в почти абсолютной темноте и практически нечеловеческой выносливостью – набранная при строительстве мышечная масса заставляла держать тело в тонусе, для чего приходилось пробегать на беговой дорожке по 60 километров в день, тратя на это час утром
Мешок цемента, бывший первое время почти неподъёмным, теперь переносился на манер пакета из супермаркета, одной рукой, раскачивая за уголок, а во время вечерних пробежек в течение часа лежал на плечах
Закончив тренировку Жовтобрюх надел тёмные очки и обулся, для часовой прогулки по свежему воздуху хватит и велосипедных шорт. Шлюзовая бронированная дверь громко сказала «Пффф», выравнивая давление с бункером и на добровольного заточенца обрушился свежий запах весны.
Порадовавшись за свою проницательность, Николай откинул контрольные запоры внешнего люка и запустил механизм. Ручной привод позволял не бояться вечного заточения, тем более, что Фармер, как любой мудрый хозяин крепости, ещё на стадии проектирования заложил в бункере даже не один, а три запасных выхода. Точнее, выходов было всего четыре, и все они использовались в своё время года. Осенний и зимний выходы были герметичными, летний и весенний – нет. На такой конструкции настаивали проектировщики, и в первую же весну Николай с ними согласился, облитый ледяной водой в момент выхода на поверхность через зимний люк – скопившаяся в низинке талая вода как будто специально ждала этого момента и обрадованно рванула вниз, весело журча и подчиняясь неумолимым законам гравитации. Зато такое расположение входа в бункер позволяло зимой не опасаться обнаружения – захлопнувшись, люк мгновенно покрывался хорошим слоем снега, сползающего со склона небольшого холма.
Негерметичное устройство «весеннего» внешнего люка не препятствовало проникновению жидкости в шлюзовую камеру после открытии основных запоров, с целью дальнейшего её использования в системе водоснабжения Убежища. Естественно после отстаивания и фильтрации.
Выйдя на поверхность, Николай зажмурился – даже почти чёрные очки не спасали от лучей яркого весеннего солнца, в добавок очень удачно отражавшихся от ещё пока местами белого снега.
Плановый осмотр территории предполагал проведение дозорно-караульного мероприятия на специально подготовленной точке – случайно построенном прародителе бункера, впоследствии названным летней кухней – сырой, постоянно протекающий и не очень удачно расположенный погреб служил хранилищем листов и чушек нержавеющей стали, и выполнял роль сигнального устройства.
А для проверки наличия металла в месте постоянной дислокации имелась нехитрая приспособа, основанная на умении всех металлов проводить электрический ток, замыкая тем самым электрическую же цепь. Проще говоря, лампочка, подсоединённая к питанию от бортовой сети бункера через металлосклад. К этой самой лампочке и бежал лёгкой трусцой Николай, попутно оглядываясь по сторонам и вдыхая широкой грудью целебный кислород. Тишины весеннего леса, кроме щебетания птиц, не нарушало ничего. Человеческого присутствия не ощущалось, хотя данное умение выживателю пока развивать не приходилось, по этой причине он и не был уверен на сто процентов в своих ощущениях.
Добравшись до наблюдательного пункта Фармер ловко взобрался на дерево и вкрутил лампочку в патрон. Ничего странного не произошло, свет вспыхнул как и всегда. Склад цел, можно и наведаться. Выкрутить лампочку и спрыгнуть в сугроб много времени не заняло, привыкшие к ледяной воде ноги слегка обожгло холодным снегом. Сам путь также не заслуживал особого упоминания, что такое триста метров по заснеженному лесу для подготовленного человека – за время наружного строительства, занявшего четыре с лишним года, Николай досконально изучил окрестности и, наверное, мог бы найти все свои объекты с закрытыми глазами, ориентируясь по слуху и рельефу местности.
А вот в самом металлоскладе ждал сюрприз. Не сказать, что неприятный, но и не сильно хороший. Жовтобрюху подложили свинью. Не в буквальном смысле подложили, скорее всего, она дошла сюда сама, об этом же говорили и следы на снегу. Умирающая от голода свинья лежала в небольшом овражке, в стене которого находился замаскированный вход в «холодный» бункер. Свинья не выглядела довольной жизнью, худая и с голодными глазами, как только добралась в такую глушь? Хуже было то, что свинью могут начать искать, и её обнаружение не исключает потенциальную возможность нахождения холодного бункера. Конечно, стоило от него давно избавиться, но все складские помещения были забиты под завязку, а возможность складирования хлама по и без того не сильно широким коридорам Фармер отвергал в принципе. Даже в угоду безопасности всего проекта «Убежище». Со свиньёй надо было что-то делать. Можно было дотащить тушу до главного бункера и разделать там, но перспектива тащить на себе вонючую трепыхающуюся тушу энтузиазма не прибавляла совершенно. Решение пришло неожиданно – отмыть тушу снегом до состояния, близкого к терпимому, и утащить её метров на сто в сторону жилья, в похожую ямку, чтобы не вернулась. Резать незнакомое и, вероятно, больное животное, не хотелось – своего мяса было более чем достаточно. Небольшой «свинопарк» в восемь голов и семь поросят, для пропитания одного человека, не мало. И возобновляемо, запас сала вообще можно считать вечным, только не забывай кормить. Семь тонн соли в «Соляной пещере» позволяли вообще не задумываться о способе хранения любимого стратегического продукта.
Транспортировка умирающей заняла больше времени, чем было рассчитано, потому обратный путь на базу был вообще скорым – Николай не любил нарушать установленный режим, а возня со свиньёй сбила его почти на час. Наверстать упущенное теперь удастся, в лучшем случае, только к лету. С другой стороны, теперь, когда вся работа по обустройству жилья была закончена, режим можно и, скорее всего, даже нужно было менять. Посчитав свинью «знаком» к переменам, выживальщик решил так и сделать. А в ознаменование смены курса, точнее сказать, выхода на прямой курс к победе, устроить себе банкет. Всё как положено, жареный поросёнок, дорогое вино, свечи. Было бы с кем посидеть при свечах, ан нет. Посему, от свечей откажемся – продукт на данный момент невосполнимый, БП ещё не наступил и полностью выходить на поверхность пока нельзя. Да и надо бы внести в план действий обзаведение семейством – основа выживания заложена, осталось выживание обеспечить. Найти в городе и окрутить пару молодых девах, а лучше трёх, как папиросная бумага из запасов. Нет, Николай не был заядлым курильщиком, но иногда давал себе волю посидеть с папироской на природе, что-то было в этом романтическое, как в военных хрониках. Для этого увлечения и создан был бумажный резерв – дорогая папиросная бумага трёх цветов. По чётным числам – светло-коричневая, по нечётным – тёмная, буде же желание покурить возникнет в день праздничный, или выходной – рыжая, самая дорогая. С будущими матерями своих детей следует придерживаться подобной логики, также как и с выходами из бункера – у всего в этом мире должно быть своё предназначение.