Эпоха бронзы лесной полосы СССР
Шрифт:
Археологические и антропологические данные позволяют судить об общественном строе и физическом облике фатьяновцев (рис. 36). Очевидно, могильники были родовыми кладбищами, а группы могильников, близких по расположению и обряду погребения («гнезда могильников»), следует считать могильниками отдельных племен. Двинско-ильменские, московско-клязьминские, окско-деснинские, верхневолжские, средневолжские и другие группы памятников оставлены родственными племенами. Родовые общины фатьяновцев состояли, очевидно, из больших семей, о чем свидетельствуют группы семейных погребений в могильниках, где вокруг могилы пожилого мужчины концентрируются могилы женщин и детей (Крайнов, 1972б). Очевидно, фатьяновский род был патриархальным, что подтверждается наличием могил вождей-мужчин, наличием одновременных парных погребений мужчин и женщин (последняя умерщвлялась насильственно); захоронениями «мужчин-пастухов» с собаками; культом предков фатьяновцев и т. д.
Захоронения «вождей» четко выделяются
Все мужчины с 16 лет были воинами. Различное положение топоров в могилах мужчин говорит о существовании каких-то «воинских градаций» или заслуг. Очевидно, юношу, достигшего совершеннолетия, посвящали в воины с исполнением определенных обрядов — как это делается у некоторых современных народов Африки, Азии и др. Находки игрушечных каменных и глиняных топориков в погребениях мальчиков, особенно на поздних стадиях развития культуры (Волосовско-Даниловский, Балановский, Фатьяновский и Горкинский могильники), свидетельствуют об усилении военных столкновений и подготовке мальчиков к судьбе воина (Крайнов, 1972б).
Женщин не хоронили в центральной части могильников. Их погребения имеют особую ориентировку, большую скорченность, в погребальном инвентаре большое количество сосудов и вещей, характеризующих домашние работы, боевых топоров нет. В женских погребениях множество всевозможных украшений из зубов и костей животных и птиц, пронизок и бус из речных раковин, рыбьих позвонков, реже янтаря, а позднее из меди. Женщины носили высокие головные уборы из кожи или шерстяной материи, украшенные нашитыми пронизками и подвесками из зубов и костей животных и раковин. Все это свидетельствует хотя и об особом, но высоком положении женщины в фатьяновском обществе. Очевидно, между мужчинами и женщинами существовало разделение труда. Мужчины занимались, кроме военного дела, пастушеством и уходом за скотом, производством орудий труда, металлургией, строительством жилищ, охотой и пр. Женщины занимались ведением домашнего хозяйства, гончарным производством и воспитанием детей. Погребения детей резко отличаются от погребений взрослых. Вещи в них в основном носят вотивный характер. Погребальный инвентарь мальчиков и девочек разнится так же, как инвентарь мужчин и женщин.
О верованиях фатьяновцев можно судить по их погребальному обряду и инвентарю. Отделение кладбищ от поселений, выбор высоких мест для могильников, устройство «жилища мертвых» наподобие жилища живых, снабжение покойников самыми необходимыми вещами домашнего и хозяйственного быта, пищей, сильная скорченность и т. д. — все это свидетельствует о развитии веры в загробную жизнь. Сложность погребального ритуала, сопровождавшегося, вероятно, соответствующими магическими обрядами, связанными с применением огня как очистительной силы, с культом солнца (захоронение лицом к солнцу, наличие солярных изображений на сосудах), с культом медведя, с жертвоприношениями ритуальных животных (овца — коза) и т. д., говорит о достаточно сложной системе представлений о мире у фатьяновцев. О существовании у фатьяновцев культа медведя можно судить по ритуальным погребениям медведя (Вауловский и Холмовогорский могильники) (Крайнов, 1941), по находкам амулетов из медвежьих клыков, ритуальных кинжалов из костей медведя (рис. 28а, 21–23, 35–37), ритуального каменного сверленого топора-молотка с медвежьей головой на месте обуха (Крайнов, 1964а, 1972б), найденного в г. Ростове-Ярославском — центре распространения верхневолжских фатьяновских племен (рис. 28а, 20). Пережитки медвежьего культа прослеживаются на территории Верхнего Поволжья вплоть до XX в. (Крайнов, 1941, 1972б).
Костные остатки людей из могильников московско-клязьминской группы не дают полного представления об антропологическом типе фатьяновцев, но позволяют судить, что он близок, с одной стороны, верхневолжскому, а с другой — испытывает влияние юго-западных элементов (Денисова, 1966). По многочисленным краниологическим остаткам, собранным Верхневолжской экспедицией Института археологии АН СССР за годы исследований фатьяновских могильников (Крайнов, 1972б) и обработанным Р.Я. Денисовой и Г.В. Лебединской, удалось определить антропологический тип верхневолжских фатьяновцев (рис. 36). Он характеризуется ярко выраженной долихокранией, большим высотным диаметром, среднешироким, средневысоким и резко профилированным лицом (Денисова, 1975). Верхневолжские фатьяновцы относятся к северному европеоидному типу. Они длинноголовы, высоки ростом и красивы. Антропологи отмечают близость их к прибалтийскому типу представителей культур с боевыми топорами и некоторое сходство с краниологической серией Средней Европы (Силезия, Чехия). Следует отметить у верхневолжских фатьяновцев трепанацию черепа (Сущевский могильник), а также искусственную деформацию черепа (Волосово-Даниловский могильник), что наблюдается и в могильниках Каупе (Калининградской
Средневолжский сурско-свияжский (балановский) антропологический тип имеет смешанный характер с преобладанием средиземноморского европеоидного краниологического варианта (Акимова, 1947; Герасимов, 1952).
Наиболее спорными вопросами фатьяновской культуры являются хронология, периодизация, происхождение и дальнейшие судьбы фатьяновских племен. Большинство исследователей относили и относят фатьяновскую культуру к первой половине II тыс. до н. э. (Городцов, 1915, 1927; Спицын, 1903а, 1905; Кривцова-Гракова, 1947а; Бадер, 1963; Крайнов, 1972б и др.). Эта дата была установлена на основе типологического анализа вещей и синхронизации культур бронзового века. В настоящее время хронология фатьяновской культуры устанавливается более точно при помощи стратиграфического, радиокарбонового и палинологического методов.
Изучение стратиграфии многослойных поселений Волго-Окского междуречья и других памятников показывает, что фатьяновские вещи начинают встречаться в них только в поздневолосовских слоях, датируемых исследователями гранью III–II и началом II тыс. до н. э. В этих стоянках над фатьяновскими вещами залегают слои поздней бронзы так называемых культур с текстильной и поздняковской керамикой, относимых исследователями ко второй половине II тыс. до н. э.
Таким образом, массовое появление фатьяновских вещей в поздневолосовских слоях неолитических поселений неоспоримо свидетельствует о времени проникновения фатьяновских племен в Волго-Окское междуречье. Очевидно, «исчезновение» их будет датироваться временем массового появления комплексов с текстильной керамикой. Следует отметить, что в западной части ареала фатьяновской культуры фатьяновские вещи встречены в более ранних слоях неолитических стоянок, чем в восточной.
Радиокарбонные даты подтверждают данную хронологию. Тургиновский могильник, относящийся к московско-клязьминской группе фатьяновской культуры, датируется 3780±130 (ЛЕ-1046) лет до нашего времени, т. е. 1830–1800 лет до н. э. Волосово-Даниловский могильник, относящийся к верхневолжской группе памятников фатьяновской культуры, датируется 3650±80 (ЛЕ-1044) лет до нашего времени, т. е. около 1700–1650 лет до н. э. Синхронные фатьяновским и близкие им прибалтийские памятники культур шнуровой керамики и боевых топоров датируются тем же временем: например, слой со шнуровой керамикой стоянки Тамула в Эстонии датируется 3000±180 лет до нашего времени, т. е. 1700–1600 лет до н. э. (Янитс, 1952); стоянки Лейманишки, Эйни и Абора в Лубанской низменности в Латвии датируются: 3970±250; 3870±70 (ЛЕ-071); 3860+100 (ЛЕ-749) лет до нашего времени (Лозе, 1972), т. е. от 2000 до 1500 лет до н. э. Радиоуглеродные даты жуцевской культуры указывают на более раннее время ее. Для стоянки Швентойи (Литва) имеются следующие даты: 4120±80; 4100±100 лет до нашего времени, т. е. рубеж III и II тыс. до н. э. (Rimantin'e, 1974). В Прибалтике, так же, как и на Верхней Волге, шнуровая керамика и другие вещи культуры ладьевидных топоров появляются на неолитических стоянках в слоях, близких поздневолосовским слоям стоянок Волго-Окского междуречья (Лозе, 1979).
Пыльцевые анализы из поздневолосовских слоев неолитических стоянок Волго-Окского междуречья подтверждают наши даты (Лисицына, 1959; Цветкова, 1953; Тюремнов, 1960, 1962; Нейштадт, 1957).
Сравнение фатьяновских комплексов из памятников Московской, Калужской, Калининской и других областей с комплексами памятников днепро-деснинского варианта среднеднепровской культуры показывает их сходство, а иногда и тождество, что свидетельствует об их родстве в синхронности. Днепро-деснинские памятники среднеднепровской культуры датируются первой четвертью II тыс. до н. э. (Артеменко, 1978). Типологическое изучение вещей фатьяновской культуры и сравнение их с материалами других культур шнуровой керамики также подтверждают наши даты.
Таким образом, на основании изучения стратиграфии стоянок, где встречаются фатьяновские вещи, данных пыльцевого анализа, археологических материалов из могильников и сопоставления их с другими памятниками соседних культур, а также данных радиокарбоновых анализов из фатьяновских могильников и одновременных родственных культур (прибалтийских) начало фатьяновской культуры датируется рубежом III–II тыс. до н. э. или началом первой четверти II тыс. до н. э., а конец ее на Верхней Волге — серединой II тыс. до н. э. (1600–1500), а на Средней Волге, очевидно, начало будет датироваться более поздним временем, чем ранние окско-деснинские и московско-клязьминские памятники, а конец — также более поздним временем (Крайнов, 1972б; Бадер, 1963; Бадер, Халиков, 1976).