Эпоха человека: риторика и апатия антропоцена
Шрифт:
Предположение о Колумбовом обмене как начале антропоцена представляется интересной гипотезой. Именно с этого времени, как пишет Макнил, человек начинает целенаправленно воздействовать на биосферу 217 . Ученый в красках описывает примеры инвазии – вторжения на новые территории разных видов насекомых, млекопитающих, грибов и рыб, которые впоследствии послужили причиной серьезной дестабилизации «осажденных» ими экосистем. Один из самых известных примеров – инвазия нильского окуня, попавшего в озеро Виктория в 1950-х годах, или европейского кролика, завезенного в Австралию на рубеже XIX–ХХ веков 218 . Среди биологических инвазий, особенно болезненных для экономики, следует назвать появление в Великих озерах в США морской миноги, которая истребила популяцию форели, или завоз в ту же страну мидии – двустворчатого моллюска. Этот вид привел в негодность электростанции, фабрики и системы очищения воды в городах, образуя густонаселенные колонии и забиваясь в различные механизмы. Одной из главных причин миграции морских видов стал морской транспортный обмен, в особенности практика нагружения нефтяных танкеров, плавающих на большие расстояния, водяным балластом 219 .
217
McNeill J. R. Something New Under the Sun. An Environmental History of the Twentieth-Century World. New York: W. W. Norton & Company, 2000. P. 266.
218
Ibid. P. 252–262.
219
Развитие человеческой цивилизации создало особенно благоприятные условия для размножения таких видов, как крыса, кролик, таракан, воробей, овца, коза и курица, равно как и для множества вирусов, вызывающих простудные заболевания. McNeill J. R. Something New Under the Sun. P. 263–264.
220
Kolbert E. The Sixth Extinction. Ch. 10.
Геологические свидетельства эпохи Великих географических открытий доступны нам в форме пыльцы в донных отложениях морей и озер, а также окаменелостей животных. При этом распространение видов растений и животных по всему миру после открытия Колумбом Америки – беспрецедентный процесс 221 . Одновременно колоссальные потери понесло население Америки. По оценкам ученых, число коренных жителей обеих Америк сократилось – главным образом из-за многочисленных эпидемий, голода и войн – с пятидесяти четырех до шести миллионов человек. В результате прекратилось сжигание древесины и использование огня, многие экосистемы, в том числе леса, спонтанно восстановились, что способствовало поглощению значительного количества CO2. Льюис и Мэслин полагают, что заметное снижение количества углекислого газа в атмосфере около 1610 года можно расценивать как однозначное указание на начало антропоцена. Немаловажно и то, что без открытия обеих Америк с их ресурсами в Европе вряд ли произошла бы промышленная революция.
221
Lewis S. L., Maslin M. A. Defining the Anthropocene. P. 175.
Однако Макнил возражает против гипотезы о 1610 годе как символической дате начала антропоцена. По мнению ученого, количество диоксида углерода в атмосфере снизилось несущественно. Чтобы утверждать обратное, следовало бы сравнить этот процесс с изменениями количества CO2 в атмосфере в других частях света, на других континентах. Но мы не располагаем необходимыми эмпирическими данными. О населении Америки до 1492 года нам известно мало. Не исключено, что новые виды домашнего скота, завезенные европейцами, – коровы, лошади, овцы, козы – в значительной мере способствовали уничтожению растительности.
Клайв Хэмилтон, австралийский экономист и эколог, тоже не согласен с выводами Льюиса и Мэслина. По его словам, они ошибочно понимают проблему начала антропоцена и саму суть этой эпохи, поскольку подходят к исследованиям с точки зрения социальной географии, а не науки о Земле как системе. В 1610 году мы не наблюдали систематических нарушений в функционировании атмосферы, литосферы, гидросферы и биосферы, поэтому нет оснований считать указанную дату началом новой геологической эпохи 222 .
222
Hamilton C. Defiant Earth. P. 18.
Наибольшую известность получила гипотеза, еще в начале дискуссии выдвинутая Крутценом и Стормером, которые приурочили начало антропоцена к периоду промышленной революции, то есть 1760–1880 годам. Хотя мы наблюдаем гораздо более ранние геологические признаки загрязнений в результате внедрения техник, необходимых для производства таких металлов, как медь и ртуть, именно промышленная революция стала несомненной причиной резкого скачка уровня CO2 в атмосфере. На это указывают донные отложения озер и морей. Однако промышленная революция складывалась из множества медленных изменений, которые носили диахронический характер и последствия которых стали очевидны лишь в XIX веке. А значит, у нас нет однозначного геологического маркера, свидетельствующего о том, что антропоцен начался именно в этот период.
Таким маркером можно было бы считать радиоактивные осадки 223 . Тогда началом антропоцена оказался бы период, начавшийся после Второй мировой войны и получивший название «великого ускорения». В этот период эксплуатация природных ресурсов достигла огромного, невиданного доселе темпа и размаха. 16 июля 1945 года в пустыне в Нью-Мексико была сброшена первая атомная бомба. Следы радиоактивных веществ, оставшихся после ядерных испытаний 1950-х и 1960-х годов, можно с уверенностью назвать антропогенным фактором, вызвавшим глобальные изменения в стратиграфических слоях – озерных донных отложениях и почве 224 . В 1945–1989 годах было проведено около двух тысяч ядерных испытаний 225 . Углерод-14, радиоактивный изотоп углерода, можно обнаружить непосредственно при оценке состава воздуха, а также в слоях льда и стволах деревьев. Максимальные показатели количества углерода-14 зафиксированы в 1964 году. Это объективный геологический маркер синхронического порядка и глобального масштаба. Однако недостаток данного критерия заключается в том, что использование радиации не вызвало на планете таких изменений, как сельское хозяйство или индустриализация.
223
На роль подходящих
224
Zalasiewicz J. et al. Are We Now Living in the Anthropocene?; ср. Borowski M., Sugiera M. Postscriptum. Spory o antropocen // Borowski M., Sugiera M. Sztuczne natury. Performance technonauki i sztuki. Krak'ow: Ksiegarnia Akademicka, 2016. S. 481.
225
См. Schw"agerl C. The Anthropocene. P. 71.
«Великое ускорение» как начало антропоцена: формирование науки о Земле как системе
Однозначно ответить на вопрос о начале антропоцена мы сможем лишь тогда, когда учтем положения новой научной дисциплины – науки о Земле как системе. Изучение Земли как целостной планетарной системы и ее биогеохимических циклов стало возможным по большому счету лишь в 80-е годы ХХ века – благодаря новой научной аппаратуре, спутниковым сетям и совершенствованию компьютеров. Мы получаем все более полную картину своего рода метаболизма Земли за счет начатого еще в 1990-е годы бурения все более глубоких скважин на исследовательских станциях в Антарктиде и Гренландии. Благодаря им мы сейчас располагаем данными, позволяющими заглянуть на целых 800 тысяч лет назад.
В 2001 году под эгидой Программы ООН по окружающей среде был учрежден проект «Оценка экосистем на пороге тысячелетия» (ОЭ). Его цель состояла в том, чтобы оценить влияние человека на мировые экосистемы. В частности, ОЭ выявила тревожный процесс утраты биологического разнообразия, серьезные изменения, касающиеся круговорота азота и фосфора в природе, и резкий рост объемов расхода питьевой воды 226 .
Еще раньше, в 1986 году, была основана Международная геосферно-биосферная программа (МГБП) со штаб-квартирой в Стокгольме. В рамках этой программы около пятисот исследователей провели анализ различных систем Земли. Результатом стал опубликованный в 2004 году и получивший широкий резонанс отчет «Глобальные изменения и Земля как система. Планета под давлением» (Global Change and the Earth System. A Planet Under Pressure) 227 . В нем было отмечено, что человек уже изменил облик более чем пятидесяти процентов суши. Говорилось, что человек напрямую или опосредованно использует более пятидесяти процентов питьевой воды, имеющейся на планете. 22 процента известных нам районов рыболовного промысла уничтожено или истощено, а еще 44 процента находятся на грани опустошения. Выяснилось, что человек искусственным образом производит больше азота для сельскохозяйственных нужд, чем вырабатывают все экосистемы Земли 228 .
226
Считается, что около 70 процентов ресурсов питьевой воды потребляет сельское хозяйство.
227
Steffen W. et al. Global Change and the Earth System. A Planet Under Pressure. Stockholm: Springer, IGBP Secretariat, 2004. См. http://www.igbp.net.
228
Кроме того, мы потеряли уже 20 процентов всех коралловых рифов, а еще 20 процентам нанесен серьезный ущерб. Angus I. Facing the Anthropocene. P. 35–46. За последние тридцать лет Большой Барьерный риф утратил половину кораллового покрова, а коралловый покров рифов у берегов Карибских островов сократился почти на 80 процентов. В последнем случае дополнительной причиной стала бактериальная инфекция, которую называют «белой чумой». Kolbert E. The Sixth Extinction. P. 107.
В работе «Антропоцен как разрыв» (The Anthropocene as Rupture) Хэмилтон утверждает, что лишь в свете новой дисциплины, какой является развивающаяся с 1990-х годов междисциплинарная наука о Земле как системе, можно увидеть огромное значение идеи антропоцена 229 . Я склонна с ним согласиться. Зарождение такой дисциплины – революция, возвещающая формирование новой парадигмы в нашем осмыслении окружающей среды. Это холистическая метанаука о планете как сложной системе, которая эволюционирует по нелинейному сценарию. Она объединяет науки о живых организмах и науки о Земле, учитывая и промышленный метаболизм человечества. Только исследования различных систем Земли позволили выявить глобальное, систематическое влияние человека на планету, рассматриваемую как единое целое. Оказалось, что происходящие в современную эпоху изменения беспрецедентны по своим темпам, глубине и размаху 230 .
229
Hamilton C. The Anthropocene as Rupture.
230
См. Angus I. Facing the Anthropocene. P. 29–32.
Наука о Земле как системе указывает на произошедший недавно в истории Земли серьезный перелом, причиной которого стало все более интенсивное вмешательство человека в экологию в масштабах всей планеты. Земля при этом понимается не как набор разрозненных, обособленных друг от друга экосистем, а как динамичное целое отношений и влияний, в которых участвуют также Солнце и Луна. В настоящее время мы располагаем свидетельствами, подтверждающими коэволюцию гидросферы, атмосферы и литосферы. В этом плане наука о Земле как системе вытесняет экологию, изучающую экосистемы, то есть региональные и локальные явления. Даже категорию окружающей среды уже нельзя считать вполне удовлетворительной, потому что спектр ее значений намного беднее, чем понятие Земли как системы 231 .
231
Hamilton C. Defiant Earth. P. 12. Тем не менее в книге в силу устоявшейся языковой традиции я буду и дальше пользоваться терминами «окружающая среда» и «изучение окружающей среды».