Эпоха Куликовской битвы
Шрифт:
— Что вас так удивило? — поинтересовался, подойдя к хозяину, сеньор Адальберто, с недавних пор компаньон Луиджи, бравый вояка, заведующий охраной корабельного имущества.
— Мне кажется, я вижу привидение. Или мне показалось?.. Посмотрите, дорогой мой Адальберто. Вон тот человек, сутулый, с длинной седой бородой. Тот, что с посохом и все время кутается в синий татарский халат. Я его, кажется, знаю.
Седобородый человек, заметив, что на него указывают пальцем с другого корабля, переменился в лице и поспешно отошел подальше от борта.
— Это он! Он! —
Пассажиров как ветром сдуло с борта грузового корабля, а через секунду с него донесся свисток боцмана, и гребцы, до этого лишь вяло шевелившие веслами, теперь заработали ими гораздо быстрее.
— А! Знает кошка, чье мясо съела! — сеньор Луиджи погрозил кулаком проплывающему мимо кораблю. — Я узнал вас, сеньор Пимено! Я узнал вас и требую назад свои десять тысяч дукатов!
— Да что, в самом деле, случилось, сеньор Луиджи? — подбежал к хозяину корабля боцман.
— Поворачивай корабль, дурень, а не то они уйдут!
— Кто уйдет? — захлопал боцман глазами. — А как же полтораста бочек молодого Кафинского вина? Оно же может прокиснуть прежде, чем мы впарим его татарам!
— И черт с ним, с вином! На том корабле плывет негодяй, который должен мне десять тысяч дукатов!
В ответ боцман ошарашенно присвистнул и через секунду разразился потоком ругательств и команд на страшной смеси греческого и итальянского языков. Корабль сеньора Луиджи стал медленно разворачиваться.
— А если они не захотят остановиться и выдать тебе этого сеньора Пимено? — поинтересовался у хозяина корабля сеньор Адальберто.
— А ты мне на что? — удивленно приподнял тот брови. — Если они не захотят выдать мне должника по-хорошему, то ты возьмешь этот корабль на абордаж!
Погоня продолжалась уже два часа. Азак скрылся из вида, а корма венецианского нефа была уже так близко, что до нее можно было добросить абордажный крюк.
— Стойте! Если вы не остановитесь, то я прикажу стрелять из арбалетов! — рычал, срывая голос, сеньор Луиджи. А его компаньон Адальберто сурово топорщил усы и уже битый час целился из арбалета в высовывающуюся из-за борта седую лысеющую голову.
В ответ на угрозы голова «сеньора Пимено» разразилась потоком русских ругательств.
— Что он говорит, Адальберто? Переведи. Ты же знаешь кое-какие слова из их варварского языка.
— Видно, он и вправду татарский епископ. Орет что-то непотребное про нашу богоматерь, — пояснил вояка и снова прицелился в голову из арбалета. Голова, охнув, немедленно скрылась за бортом. — Сдавайтесь! Иначе я прикажу стрелять! — снова пригрозил Адальберто на итальянском. Затем он крикнул то же самое по-гречески и по-русски.
Сеньор Луиджи поспешил
Гребцы обеих кораблей уже изрядно устали, а сеньор Адальберто никак не решался пустить в ход арбалеты. Но тут на сцене появилось еще одно действующее лицо. Наперерез кораблям шла патрульная генуэзская галера.
— Уж эти-то точно станут сейчас стрелять, — присвистнул Адальберто. — Луиджи, ты точно уверен, что на этом нефе скрывается твой должник?
— Именем Генуи, приказываю остановиться! Кораблям лечь в дрейф. Капитанам приготовить корабли к досмотру! В случае неповиновения мы будем стрелять! — донеслось с приближающейся галеры. Над ее высоким бортом замелькали железные каски стрелков и напряженные для выстрела дуги арбалетов.
Вдруг кто-то заверещал с кормы преследуемого нефа по-итальянски:
— Помогите! Спасите! Эти пираты преследуют нас от самого Азака! Этот корабль принадлежит его милости верховному епископу всея Руси и Татарии Пимену! Помогите нам спокойно проследовать мимо, иначе у вас будут крупные неприятности!
— Этот корабль принадлежит мне! А ваш верховный епископ должен мне десять тысяч дукатов! — взревел в ответ сеньор Луиджи.
При этом ни на одном из кораблей гребцы не сбавили темп.
— Ничего! Сейчас мы всех вас пришвартуем, а там уж разберемся, кто кому должен! — донеслось с патрульной галеры, настигшей уже оба грузовых корабля. И на борт обоих идущих рядом судов полетели абордажные кошки.
— Фы не имеете пфава! Я фас пфокляну! Ана-афема да буде-ет! — вопил, срываясь на визг, и брызгая кровью изо рта седобородый старец, пока стражники волокли его по улицам Кафы к цитадели. — Отпуфтите! Я никакой не епифкоп! Я в первый раз фижу этого феловека!
— Ах в первый раз видишь?! Да я тебе пасть порву, негодяй! — снова вскипел сеньор Луиджи ди Геццо. Кулак его сильно саднил, однако душу негоцианта радовало то, что в общей свалке, произошедшей, когда генуэзские солдаты ворвались на их корабли, он сумел добраться до гладкого и благообразного лица «сеньора Пимено». — Ты ходишь в моем халате и ешь на мои деньги! Так имей совесть сознаться в этом, мошенник!
— Не волнуйтесь понапрасну, сеньор Луиджи, — доброжелательно одернул его один из стражников. — Мастер Гвидо выслушает обе стороны и разберется, кто кому должен.
Мастер Гвидо разобрался. Его племянник, торговавший в то время в Галате, тоже давал полторы тысячи флоринов в долг будущему архиепископу всех Татарских и Литовских земель Пимену.
— Приставы осмотрели и оценили все то имущество, что было конфисковано на вашем корабле. Вместе с кораблем они оценили его в двенадцать тысяч семьсот флоринов.
— Но это федь гораздо больфе, чем тот долг, в невыплате которого обфиняет меня этот Луиджи! — радостно всплеснул руками Пимен.
— Стало быть, вы признаете, что этот долг имеет место? — с иезуитской улыбкой уточнил кафинский консул, мастер Гвидо.