Эпоха мертворожденных
Шрифт:
Она тоже как-то поуспокоилась. Мое кресло могло прельстить только самозабвенного фанатика: ничего, кроме как сутки напролет щелкающей клавиатуры, светящегося монитора и пары несмолкающих телефонов, перед ним не было.
Ситуация в нашей Республике тоже стала меняться не в лучшую для всех сторону. Клан Бессмертных, периодически выцарапывая друг другу глаза и так же стремительно мирясь — до поцелуев взасос, тащил Восточную Малороссию на дно. Вражеские войска под стенами не стояли, но все понимали — дело времени. Выросшие в системе, а потом окончательно сформированные в эпоху государственного капитализма, наши кучмонавты ни о чем, кроме как о сохранении балансирующего меж «умными и красивыми», никому даром не нужного Каганата и спасении собственных
В ситуации постоянного циничного до беспредела двурушничества, нескончаемой склоки и оголтелого крысятничества непотопляемые броненосцы, более того — Отцы-Основатели Республики, те самые, которым мы по сей день обязаны педералистической терминологией, [47] прозевали главное. Тайное умение, которым они почти два десятилетия своего правления владели безупречно, неожиданно им изменило.
Они пропустили момент, когда вырос Лидер. Они-то растили только бледные тени и пресмыкающиеся убожества, а тут надо — воевать. И поднялся Командир. Причем поднялся из стойла, которое просто так — ни бензином не облить, ни дегтем не измазать.
47
Совет Педераций, Педералисты, Педераты (жарг.) — Совет Конфедераций, конфедераты. Презрительное наименование Восточной Конфедерации, ее общественно-политических деятелей, воинских частей и военнослужащих, распространенное на всей территории ЦУРа, Республики Галиция, а также среди всего не согласного с политикой Конфедерации населения бывшей Украины.
На дворе стояла всеобщая мобилизация. Лето, с первых своих дней отыгрываясь за людское безумие, решило заранее выжечь город дотла: до подхода установок залпового огня, тяжелой артиллерии и массированных БШУ. [48] Политический расклад окончательно прояснился до обывательской очевидности. Стало ясно: «Республику приговорили. Она обречена».
Успехи нового командующего объединенными силами Петра Петровича Скудельникова если кого и вдохновляли, то только моих журналюг, причем лишь самых зеленых, тех, кто писал «позитивку». Мастодонты «чернухи», тяжеловозы-аналитики и прочая «посвященная» братия лишь грустно улыбалась да с самого обеда глушила абсолютный бестселлер завода «Луга-Нова» — водку «Республиканская», именуемую в народе не иначе как «Безбазарка». [49]
48
БШУ — бомбово-штурмовые удары.
49
«Безбазарка» — термин произошел, от стандартной шутки: «— Ну, шо, за Республику?! — Да, без базара!».
В один из дней, как раз во время очередной жутко «чрезвычайной» и традиционно «закрытой» сессии, в корпусах бывшего областного совета и госадминистрации внезапно сменился караул. Милицейская охрана организованно погрузилась на грузовики и убыла восвояси. Вместо наших знакомых, изнывающих под непривычными касками и брониками «беркутят» на посты встали сразу три структуры: армейцы — на крышах комплекса, недавно созданный сводный отряд милиции — на первых этажах и неболтливые ребятки в штатском — по всем коридорам и пролетам.
О случившейся перестановке я узнал быстрей, чем обычно…
— Зайди ко мне! — отрывисто бросив, начальник управления по связям с общественностью сразу положил трубку.
Допечатав предложение, встал и, заправив в джинсы оттопыренную на пузе майку, вышел в коридор. В дверях столкнулся с русым крепышом
— Деркулов?
— Да…
Он, кивнув и не оборачиваясь, пошел вперед. По нему было видно: повторять — не будет и уверен, что я иду сзади. Возле кабинета Стаса открыл дверь и, пропустив меня вперед, вошел следом.
Кравец стоя курил у окна. Скользнув взглядом, кивнул и показал глазами вниз. Я подошел. В колодце двора стояло человек двадцать. Среди бурлящего водоворота камуфляжа, оружия и рослых фигур стелой выделялся неподвижный, сцепивший руки за спиной Скудельников. Из центральных дверей строем с ладошками на головах выводили народ в сияющих костюмах и шикарных галстуках. Увидев лица, я понял — все, шутки закончились.
Далее события пошли по совсем чумному, шокирующему примитивной обыденностью и взрывной быстротой сценарию. Без всяких разговоров, криков, речей и прочих драматических аксессуаров всех восьмерых Бессмертных поставили к возведенной с началом первых бомбежек стойке фундаментных блоков и тут же без проволочек в три автомата — расстреляли.
Не спрашиваясь, закурил. Не до этикета…
— Что дальше?
— Соберешь всех своих. Подумай, кого возьмешь из общего отдела, из координаторов, корреспондентов… Всех — моих, твоих, чужих, кого посчитаешь нужным. Их — в список и в конференц-зал. Мы перестраиваем структуру. Никого не отпускать. Если нужна помощь… — он кивнул на охранника… — к Дёме. Соберемся, скорее всего, к ночи. Работы будет… ну, ты — понял.
В отделе «контры», как и во всех корпусах Совета, народ стоял на ушах. Секретарша выразительно показала глазами на женский туалет. Пришлось зайти.
На опущенной крышке унитаза, упершись в кафель совершенно пустым взглядом, сидела Катька. Я присел на корточки. Она уже отплакала. Огромные, полные запредельного ужаса и слез глаза. Никогда еще Судьба так не ломала об колено этого безусловно сильного звереныша. Она была готова. Я это видел. Хонич, если бы за ней пришли, гордо проследовала бы во двор и легла вместе с остальными. И шла бы прямо, не сутулясь, и легла бы молча — без соплей.
Ее можно было не любить, ее можно было ненавидеть, ее можно было добить — легко! только вот презреть — обойти вниманием — Катьку в эти минуты было нельзя.
— Ну, девочка… перестань, перестань… — двуспальной периной сграбастав за крошечные плечики, я притянул ее к себе. Она прижалась и, расслабившись, снова, сотрясаясь всем своим почти детским телом, зарыдала.
— Ничего не бойся. Я отправлю тебя отсюда подальше. Все образуется. Ты девка сильная, пробивная, и все у тебя будет нормально. Главное — не ссать! Хорошо? — Она быстро закивала головой… — Ну, и славно. Иди, отмывай тушь. Закройся в своем кабинете и не бзди.
На третьи сутки непрерывной работы я выполз во двор администрации. Сладковатый запах мертвечины в коридорах и кабинетах вызывал позывы времен юношеских практик потребления непереносимых доз портвейна. Трупы раздуло, а убирать их, кажется, никто не собирался. Зато работоспособность управлений, отделов и служб Правительства Республики внушала определенный оптимизм.
Не слишком обращая внимание на грозные взгляды паренька-омоновца, подошел поближе.
Властители судеб, хозяева области, цвет касты Неприкасаемых, последний раз в своей жизни надулись изо всех сил. Брючные ремни, воротники коллекционных сорочек и пиджаков от известных домов врезались в распухшие тела. Лощеные, ухоженные лучшими косметологами лица посинели. Открытые, никогда не лгущие глаза задуло круговертью пыли и мелкого мусора. В раззявленные рты намело окурков и всякого сора. Меж сияющей металлокерамикой мостов и зубных протезов вибрировали отливающие горящей медью живые клубки мух.