Эпоха мертворожденных
Шрифт:
Внизу раздался нестройный рев: «Сла-ва-а-а!!!» — около ста добровольцев, пригибаясь, ринулись от брусчатки к спасительному разрезу первой промоины. Многие, если не большинство, ранены — кто хромал, кто придерживал руку, большая часть «мазепанцев» не бежала, а шла. С пяток пулеметов ударило с импровизированных окопов и рытвин, в которых они до этого отсиживались, — оставшиеся прикрывают последнюю атаку братьев по оружию. Нет, что ни говори — сильно. Мужики — не отнять…
Мои пацаны, словно не слыша команды, высунулись и, как скаженные, дружно рубанули со всех стволов. На дороге ожили две бронемашины.
Внезапно для наступающих под ногами стали вырастать красные паровые шары. Такое впечатление, как будто кто-то сидящий в земле прыскал оттуда, снизу вверх, из мощного краскопульта. Почти неслышно, на фоне общего грохота, прозвучали первые хлопки «бабочек». Если внимательно смотреть в оптику, то заметен небольшой фиолетовый комок подрыва. Полстопы мгновенно превращалось в тот самый красный пар. Народ стал валиться с ног. Когда сообразили — было поздно.
Некоторые зашли в глубь минного поля до пяти-семи метров. Пока разворачивались, начали выползать — остались единицы. Хромавшие сзади — притормозили. Последних выкосили прицельным пулеметным и автоматным огнем да объединившейся наконец тройкой «АГСов». Все закончилось очень быстро.
Под сотню трупов растянулось на полпути к первой промоине. Возродившиеся было пулеметные точки потонули в темных всполохах минометных разрывов. На брусчатке, вместо имитационных шашек, еще две брони заполыхали взаправдашними факелами.
Из одной «АМВшки» пытался вылезти оператор-наводчик. Полз из башни, полз, но последнего пути так и не осилил. Словно в документальном фильме, подпираемый яростно разгорающимся костром и повиснув на полкорпуса вниз, остался догорать в люке.
Рук никто так и не поднял. Ни один. Мы в плен, понятно, не брали бы, не в том дело… Сам факт…
Неполные двадцать минут и бою — конец? Поверить не могу!
Пора дергать Степаныча и Колодия. Гул взрывов в направлении Сухой балки я слышал совсем недавно, но что делает оставшаяся за спиной неслабая группа головного дозора — понятия не имею. В любом случае, отсюда надо валить! И чем быстрее — тем лучше.
— Давай Общую!
— Есть Общая!
— Дубрава-Один — внимание! Всем группам — «отход на рубеж обороны». Повторяю! Всем группам — «отход на рубеж обороны». Шестой и Седьмой — на месте! Доложить, как поняли!
— Четвертый — есть. Шестой и Седьмой — есть. Второй — есть. Пятый — есть. Третий… понял. Комплект, командир! Третий просит людей — помочь с ранеными… — Просто машина, а не Костя. Вот где боец в своей стихии.
— Второй, помоги подняться Третьему! — Самое время Юре с Ильясом отношения налаживать, мне только татарской вендетты у себя не хватает для полного счастья…
— Принято.
— Дубрава-Один — внимание! Всем группам — доложить потери и остаток боекомплекта!
Тут — плохо… Двое убитых у Гирмана и один — у Никольского. Пятеро — у Салимуллина. Раненых восемь на нашей стороне, один — у Жихаря и одиннадцать «трехсотых» — у Ильяса. Да уж досталось зоне «Д» в первые
С боекомплектом — норма. «НЗ» почти не тронули.
— Ну, брат связной — с богом! Давай Белку.
Это оказалось не так быстро, но желаемое я получил.
— Белка, я Дубрава! Разрешите отход…
— Докладывай, Дубрава! — Рев Буслаева уверенно перекрывает любые помехи. Танкист, что тут скажешь…
— Задача — выполнена.
— Ну вы дали, сука, джазу! Видел! Молодцы, ребята! Молодцы!!!
— Белка! Разрешите отход на базу. Есть потери. Мы скованы.
— Давай потери!
— Восемь — «двухсотых», двадцать — «трехсотых».
— Понял. Отходи на Дубрава-Шесть. Террикон уполовинил делегацию, но надо гостей проводить достойно. Разберешься — в распоряжение Террикона. Сам притормози на пять минут. Тебе связь — кино покажет. Как понял, Дубрава?
— Вас понял! Выполняю! — И развернувшись к Костику: — Какое еще, на хрен, «кино»?!
— Сейчас, командир… — С хитрой рожей связист глянул на часы. — Наш пьяный киномеханик свет в зале тушит.
— На будущее: со мной темни меньше — здоровее будешь. Давай Шестого!
— Даже и не сомневаюсь! — У самого в глазах смешинки бесятся. — Есть Шестой!
— Шестой, доложи обстановку! — Как подслушанная через валенок пьянка с портовыми шлюхами в радиорубке, честное слово! Ну и связь…
— Степаныч говорит, что информацией не располагает. Было три взрыва на подступах к Террикону. Сами — готовы. Гостей — нет.
— Общую!
— Есть Общая!
— Всем — внимание! Второй! По подъему скомплектовать маневренную группу из пяти «чемоданных» пар. Забрать на расчеты весь «НЗ» «двадцать седьмых». Отделение Антоши — с вами. Тройка Дэна — с вами. Выдвинуться броском на Дубрава-Шесть. Как понял? — увидев кивок связиста, продолжил: — Третий! — Костя отрицательно мотнул головой: «тоже ранен»! Блядь! — «Пятый»! Возглавляешь отряд. Собрать людей, пересчитать, забрать все вооружение и выдвигаться к точке Дубрава-Шесть. Как понял?
— Выполняю! — сквозь трескотню дикого шабаша в трубке прорезалось подтверждение Никольского.
— Собирайтесь! — повернулся к нише с прижухшим Педаликом… — Бегом, босота, хватит дрыхнуть! И мои шмотки не забудь, военный! — Тот, озаботившись хоть каким-то делом, шустро стал паковать спальники и плащ-палатки. Ну, правильно! Не слушая никаких оправданий, Стовбур тебе за них, как пить дать, кое-что порвет. — И морду не делай такую виноватую, впрямь, целка выискалась! — Ладно, не буду задирать щегла. Крыша не поехала, не тупит — уже хорошо.
— Давай, Костя, — показывай кино свое обещанное…
— Нам собираться, что той прапорщиковой жене: рот закрыла да пошла. А до сеанса совсем чуточку подождать надо. Покурим?
— Ясное дело… Вам что — «Князя Владимира» в доппайке дают или — как?
— Связь на провокации не поддается… Смотри, командир.
Мы стояли у открытого края овражка КП. Внизу бушевал дымный океан. Смешиваясь с черным смрадом, грязно-серые облака подперли подъем выше середины и, растянувшись на километр вширь, уверенно катились к трассе Е40. У самой магистрали выросла еще одна, маленькая, но стена — поставленная напоследок завеса Штейнберга.