Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
А вот то, что в центре уже хватает мародеров, заставляет делать выводы. И главный из выводов – осторожней быть надо. Власти нет, военных здесь уже нет, так что вся опаска исключительно собственными силами. А ведь мародеров-то здесь будет, обязательно будет много. В Москве столько всякого нужного имеется, и чем дальше, тем нужней оно будет.
Пока я так репу чесал, наши машины добрались до места – двора, раскинувшегося за длинным сталинским домом по Студенческой улице. «Крузак» со Степанычем за рулем вырвался вперед, показывая дорогу, и первый свернул в заросший высокими деревьями двор, пустой и мрачный.
Машины остановились у подъезда, не глуша двигатели. Я схватил «укорот», оставив карабин в машине, и махнул рукой Сергеичу, выбравшемуся из «крузака». За спиной у него наискосок висел чехол с оружием и патронами, который мы везли к таинственному Палычу. Я заглянул в окно машины, спросил:
– Степаныч, дозвонился?
– Дома он, ждет, – кивнул Шмель-старший. – Все, как договорились.
– Тогда вы давайте покатайтесь по району, на рожон не лезьте, – распорядился я. – Из зоны устойчивой связи не пропадайте, но главное – не давайте мертвякам кучковаться. И по моему сигналу заезжайте за нами.
– Да поняли мы, – ответил за него Леха, остающийся в качестве «бортстрелка» со Степанычем.
– Ну и хорошо, раз поняли, – ответил я, стукнув по капоту «крузака».
И направился к подъезду. А машины неторопливо тронулись с места, лишь Татьяна махнула рукой.
Звук газанувших дизелей отвлек внимание пары мертвяков от пиршества. Они подняли свои бледные, измазанные протухшей кровью перекошенные хари и уставились на нас. Затем поднялись на ноги и довольно решительно направились в нашу сторону. Я обратил внимание на еще троих зомби, блуждающих в разных концах этого не слишком большого двора, но они пока внимания на нас не обращали.
– Ты гля, тут домофон, – сказал у меня за спиной Сергеич, пока я откидывал приклад ружья и постепенно пятился к нему. – Работает хоть?
Странно, почему это нас обоих так удивило? Во всей Москве домофоны, а сейчас поразились. Наверное, потому что они пока еще знак какой-то мирной жизни.
Домофон работал. После того как мой напарник набрал номер квартиры, в динамике послышались гудки. После пятого или шестого чей-то тусклый голос произнес:
– Да?
– Пал Палыч? Мы за вами с женой, – сказал в домофон Сергеич.
– Заходите, – сказал голос, и электрозамок щелкнул.
Дверь скрипнула, голос Сергеича за спиной произнес: «Заходим». Заходим так заходим, не вопрос. Мне как раз идущие к нам мертвецы все меньше и меньше нравились, и стрелять не хотелось. Не знаю почему, но мелькнула мысль, что выстрелы в пустом и гулком дворе привлекут излишнее внимание. Не знаю чье, но привлекут. Вот я и скользнул следом за Сергеичем в подъезд, включив подствольный фонарь, а заодно с облегчением вздохнув. И принюхался.
Это уже начинает в рефлекс превращаться – принюхиваться. Правильный рефлекс, потому что не попадалось мне пока несмердящих мертвяков. Плохо то, что в подъезде смердело, и именно мертвяками. Сергеич, увидев, как я нюхаю воздух, слегка кивнул и прошептал:
– Точно, есть кто-то в подъезде. Осторожненько надо.
Включился
– Я пошел, – сказал я негромко и поднялся еще на пролет, на межэтажную площадку.
Замер, подняв «ксюху». Две двери передо мной, и обе открыты настежь. И кто там? И кто открыл? Кто-то уехал и плюнул на все или что другое? Мертвечиной, кстати, вроде сильней потянуло… Или – кажется? Прет, и так нормально. Кстати, когда я вспомню, что надо морду заматывать? В маске же хожу, кто мешает прямо на нее какого одеколона плеснуть или чего другого пристойно пахнущего?
Подтянулся Сергеич, встал рядом со мной, удерживая АКС у плеча. Луч света от закрепленного на автомате фонаря проник в темную прихожую одной из квартир, осветил ряды пальто, висящих в рядок на вешалке. Уехали, а теплую одежду не взяли? Может быть и так. Были бы у меня пальто, а не только спортивные куртки, я бы тоже не взял. И чего делать будем? А чего еще делать, надо к Палычу этому самому идти.
– Сергеич, страхуй, – прошептал я и двинул вверх, на второй этаж.
Не хочу заглядывать в квартиры, я бы просто захлопнул двери, но ни одна, ни вторая не захлопываются. Без ключа не обойдешься. Открываются наружу обе… Мать твою, ну почему заранее подумать о чем-то трудно? Клиньев деревянных надо было наделать, как раз под двери забивать. Не всякий мутант откроет. А если там люди? А если люди, то кто им виноват, что с распахнутыми дверями живут? Да и не живут теперь люди с распахнутыми, а если живут, то совсем недолго.
– Эй, есть кто дома? – крикнул я, решив больше не заниматься ерундой.
Голос мой эхом пронесся по подъезду, но никакого отклика не встретил. Я прислушался. Нет, ничего. Странно вообще-то. Все умерли или все уехали? Так не бывает. Наверное. А может, и бывает, мне-то откуда знать?
– Давай откликнись, кто живой! – крикнул я, забегая на пролет выше. – И кто неживой, тоже выходи, покончим с этим делом сразу!
Правильно я придумал, пусть сами ко мне идут, нечего искать всякую тварь по этим закоулкам. Послышался топот, ко мне взбежал Сергеич. Замер, водя стволом из стороны в сторону, но шаги продолжали доноситься. Шаркающие такие, как раз в том стиле, какой я в последние дни особенно не люблю. Они всегда нехорошее предвещают.
– Сверху или снизу? – вдруг спросил Сергеич.
– Чего? – не понял я.
– Мертвяк, спрашиваю, откуда вылезет, оттуда… – он кивнул на верхнюю площадку, – или снизу?
– Снизу вроде, – сказал я в ответ, прислушавшись.
Что-то глухо ударилось в приоткрытую дверь, затем мертвячья рука ухватилась за нее, открывая. Тетка толстая, в халате и бигудях, сильно потраченная зубами. Из-за тучности и так еле ходила, наверное, а в мертвецком виде вообще еле ноги переставляет. Справа гулко треснул выстрел из автомата, хлыстом ударило по ушам, а бродячий труп упал навзничь. Все?