Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
– Да, тоже двое, мальчик и девочка.
Милиционер встал со стула, оставив автомат на кухонном столе, подошел к раковине. Маша повторила с рукой милиционера все те же манипуляции, которые совершила с раненым внизу. Перекись водорода, подушка, аккуратно наложенный бинт. Затем буквально приказала порывавшемуся было уйти майору сесть за стол и взялась варить ему кофе. На самом деле ей не очень хотелось его отпускать. От этого немолодого, но явно очень сильного и спокойного человека веяло какой-то уверенностью в себе. Да и наличие рации, по которой непрерывно переговаривались
– Нет, вы видите? – возмутилась она, указав в экран. – Ни слова о том, что делается. Только у меня на глазах сегодня трижды стреляли, а по телевизору ни слова.
– Думаю, что скоро заговорят. Вы слышите, что творится? – Милиционер покрутил регулятор громкости на своей радиостанции. – Вот, слушайте… Люди никуда не успевают, никто не сменился. У нас есть раненые.
Действительно, рация не молчала ни секунды. Среди хрипа и помех Маша слышала обрывочное: «… Применено оружие… «скорую» не надо, труповозка нужна… сосед соседку… кровотечение, срочно «скорую»… мы не успеваем туда, у нас еще здесь…»
– Слышите, что творится? – кивнул на рацию майор. – Мы тонем в вызовах, никуда не успеваем, прошлая смена осталась на дежурстве, все, кто в кабинетах сидел, сейчас на улице, но в городе с каждой минутой ситуация все хуже.
– Кто это такие? – спросила его Маша. – Которые на людей бросаются?
– Я не знаю, – устало покачал он головой. – Упыри, вурдалаки, как хотите, так и называйте. Но я сам видел уже двоих, которые ели других покойников. Своими глазами, сегодня утром. А сейчас сам застрелил какую-то толстую тетку, которая полезла кусаться. Я бы в другой день ей бы просто подзатыльник дал, но дело в том… Я не верю, что она была живой. Она была мертвой, когда кусалась.
– Что вы имеете в виду? – чуть не подскочив на месте, спросила Маша.
– У нее было горло перегрызено, – с расстановкой ответил собеседник. – Не надо быть Склифосовским, чтобы понимать, что человек без гортани и сонной артерии не может быть живым. Моих знаний хватает, чтобы понять это. У нее вся кровь давно вытекла, а ее одежда была пропитана ею насквозь, как будто ее искупали. А она бросилась мне под машину и потом укусила меня.
– И что теперь? – прищурилась недоверчиво Маша. – Это покойники ожили или что?
– Как хотите, так и понимайте, – пожал широкими плечами майор. – А я думаю, что это ожившие мертвяки. Я два часа назад видел, как омоновец такому мертвяку, который доедал свою семью, с расстояния в метр выпустил в грудь весь рожок из автомата, а это тридцать пуль в него угодило, почти пополам перерезало, а тот только покачнулся.
– Но я сама видела, как Сергей Сергеевич застрелил того, на улице. – Маша показала рукой куда-то за окно.
– Он ему в голову выстрелил, значит, – согласно кивнул он. – Если в голову, то они сразу умирают, как обычные люди. Ребята в дежурке сказали, что видели одного, которого в метро поездом располовинило, так верхняя часть на руках ползла вдоль платформы и пыталась кусаться. Потом ему в голову
– Что же происходит? – спросила Маша, судорожно прижав руки к груди.
– Не знаю, – качнул тот лысеющей головой. – Грех наших ради, как у нас уже кто-то сказал.
Маша поставила перед майором большую чашку крепкого кофе, сахарницу, жестяную коробку датского печенья.
– Угощайтесь. Вы с молоком пьете?
– Нет, черный, только сахара побольше.
– Сахар вам сейчас нужен, – согласилась она. – Вы знаете, что кофеин без сахара почти не действует, как я где-то читала?
Где-то вдалеке за окном ударил сдвоенный гулкий выстрел. Маша даже не вздрогнула уже.
– Вы слышали? Из двустволки кто-то бабахнул, – сказал милиционер. – Люди защищаются, а начальство наше мудрое требует у них эти двустволки отобрать. А сами себя войсками окружают, и у каждого по взводу личной охраны, и это как минимум.
– Начальство у нас всегда было мудрым.
В комнате зазвонил телефон.
– Я подойду к телефону, а вы не стесняйтесь, угощайтесь. Если надо, я еще потом сварю.
– Все хорошо, спасибо. Я отдохну чуть-чуть, а то совсем расклеился от усталости. А у вас хорошо так, разморило.
– И на здоровье.
Маша прикрыла дверь на кухню, чтобы милиционер чувствовал себя спокойно, и сама пошла в холл, где висел на стене телефон.
Сергей Крамцов
20 марта, вторник, днем
Машин было совсем немного, как будто рабочий день и не наступал. Пару раз через приоткрытое окно я слышал отдаленную стрельбу. Один раз стреляли очередями, второй раз явно бухали дробовики. Немногие прохожие, быстро идущие по тротуарам, при звуках стрельбы вжимали головы в плечи и ускоряли шаг. До Ленинградки мне удалось добраться от проспекта Мира минут за десять, максимум пятнадцать, что для часу дня в Москве, в будний день, просто невероятно. Возле стадиона «Динамо» стояло множество милицейских машин, пара омоновских автобусов. Здесь тоже что-то происходило.
Я проехал дальше. После стадиона было вообще пусто на улице, а уже подъезжая к огромному зданию автодорожного института, я увидел двух бредущих вдоль по улице зомби. И что делать? Пустить их гулять дальше или рискнуть проблемами с милицией, но спасти их будущих жертв? Вот вопрос вопросов, когда законы расходятся с разумом. По логике, один гражданин должен спасать других, если имеет оружие и умение его применить. А по правилам я буду крутом злодеем и положительным персонажем стану лишь в том случае, если наплюю на все. Плевать не хочется.
Я сбросил скорость, прижался к тротуару. Мимо меня проносились редкие машины, милиции не было видно. Милиция, пожалуй, не успевает по бесконечным вызовам носиться, вряд ли им будет дело до какого-то мужика в военной форме, который застрелил бродячих мертвяков. Я протянул руку, взял «помпу». В конце концов, это легальное оружие, купленное для самообороны. Я выйду из машины, на меня нападут, хоть и без оружия, и получится эта самая самооборона. Маразм, конечно, но оправдывает поведение. Наверное.