Эпоха мертвых. Прорыв
Шрифт:
Связались по расписанию со своими, узнали, что у тех спокойно, никто в лесу не появлялся и нас в тех краях не искал. Значит, я оказался прав, когда решил скрываться именно здесь.
Валера Воропаев, Зять
20 мая, пятница, день
– Как ни мучилась, а родила, – такие слова произнес Ватера, после того как двигатель «Путейского-46» был запущен и теплоходик отвалил от пристани, сопровождаемый одним из катеров.
Впрочем, даже несмотря на то что сделанную молодым балбесом надпись закрасили,
Сейчас виновник всего этого безобразия дежурил у носового пулемета, покуривая сигаретку, а сам Валера стоял на корме, провожая взглядом пристань, возле которой был пришвартован одинокий белый катер, который, впрочем, начали перекрашивать в синевато-серый цвет с разводами, чтобы впредь в него целиться было трудней. Это тоже было моментом спорным, по которому пока к общему мнению не пришли. Что лучше – быть незаметным, но рисковать тем, что тебя примут за нечто военное и обстреляют, или выглядеть подчеркнуто мирно, но крайне облегчать противнику процесс обнаружения и наведения на цель? В любом случае «Поцанский-46» если и будут красить, то уже после дальнего похода, в который он как раз и направился.
Потянувшись и пару раз взмахнув руками, Зять спустился в кают-компанию, где человек десять бойцов обсели длинный стол, гомоня и стараясь перекричать друг друга. Поход по реке был чем-то новым для всех, поэтому и настроение царило несколько перевозбужденное и сверхоптимистичное, какое бывает у больших компаний, загружающихся в поезд, чтобы направиться в отпуск. Именно такое впечатление, по крайней мере, это произвело на Валеру.
– Старшой, я так и не понял, по темноте тоже пойдем? – спросил Матроскин, вставая из-за стола.
– Не, ты чего! – отмахнулся Валера. – Буксир фарватер до самой Астрахани знает, но сейчас в ночь лезть отказывается категорически. Ночевать будем где-нибудь на якоре.
– А, ну понял, а то пацаны что-то в непонятках, спорят, – кивнул Матроскин и обернулся к своим: – Слышали? Все, кто там чего проспорил?
– А на сколько забивались? – полюбопытствовал Валера.
– На магаз.
– Была охота, – хмыкнул Валера и зашел в «адмиральский» кубрик, который он делил с Буксиром.
Тесновато, но прилично. Обивку коек обновили, стенки покрасили, через круглый иллюминатор света достаточно. Присел, как в поезде, на откинутую нижнюю полку, посмотрел через стекло. Серая вода, далекий зеленый берег, низкие облака – к дождю, видать. Открыл было книгу, прихваченную с собой, но не читалось. И не сиделось на месте. Душа ждала чего-то нового, раньше невиданного, чего-то, что ожидало их впереди. Отложив томик Брэдбери, вышел на палубу, огляделся. Взятый в поход механик стоял у откинутой крышки двигательного отсека, задумчиво глядя на грохочущий дизель.
– Что-то не так? – спросил Валера.
– Не, все нормально, – покачал головой измазанный в масле и благоухающий соляркой механик. – Так, привычка смотреть все время, пока обкатываем его вроде.
– А, понятно.
Буксир сидел в ходовой рубке, на высоком, только вчера установленном кресле, сооруженном из какого-то офисного и поставленного на
– Валь, слышал чего интересного?
– Нет. Болтают на нескольких каналах, но издалека и не о нас. Бытовуха всякая.
– Понятно.
Кресло скрипнуло искусственной кожей под тяжеленной тушей Валеры, он откинулся на спинку. Вид из рубки открывался панорамный, ему понравилось.
– Петь, сколько до Рыбинской плотины идти будем? – спросил он шкипера.
– С такой скоростью двадцать часов ходу, а по ночевкам уже по ходу разберемся. Но до него еще дойти надо.
– С Дубной же договорились, – подал сзади голос Валёк. – Пропустят шлюзом.
– Дубна пропустит, а дальше еще Углич будет, – пояснил Буксир. – С теми разговору не было.
– Это точно, – кивнул радист. – Сколько их ни искал, а в эфире не представлены. Зато Рыбинск нашел.
– А Углич когда?
– Сто девяносто верст до него, часов через двенадцать, – заглянул в какие-то свои пометки Буксир.
– Тогда перед ним надо к берегу приткнуться, – сказал Валера. – Или катер пошлем на разведку, или берегом сходим. Неохота так, без башки соваться, мало ли кто там на плотине?
– Хорошо бы вообще кто был, а то отключат все, и крутись, как хочешь.
– А шлюз от ГЭС питается? – спросил Валёк.
– От нее, – подтвердил шкипер. – Если ей хана, то и шлюзу тоже. Проходи, как хочешь. Есть ручной режим, но там уже небось все проржавело давно.
– А если ее вообще взорвать? – спросил Валера.
– ГЭС? – опешил Буксир.
– Всю плотину. Чего случится?
– Да как тебе сказать… – растерялся шкипер. – Река в этом течении обмелеет, большие суда ходить не смогут.
– Понятно, – кивнул Валера и задумался.
Задумался на тему: а надо ли вообще большим судам тут шляться? Если, скажем, баржа с парой сотен тонн груза пройдет, так больше и не надо. Зато в дороге меньше отстегивать придется, потому как вопрос о том, станут ли платными шлюзы, даже не возникнет. Атак – кто откажется от пошлины, да и поддерживать в рабочем состоянии их надо. Додумался, правда, до того, что решил с кем-то понимающим посоветоваться, не с простым речником Петей-Буксиром. Да и «взорвать» тоже круто звучит, не завалить бы все русло к чертовой матери бетоном.
Сергей Крамцов
20 мая, пятница, вечер
Следующим утром ворота хлебозавода распахнулись, и оттуда вылетел уже знакомый открытый «уазик» с пулеметом. ИРД? Нет, не ИРД. «Уазик» доехал как раз до перекрестка, встал примерно в ста метрах от нас на дороге. В нем сидели трое. Из машины торчала длинная антенна радиостанции, у сидевшего справа от водителя на голове были наушники, в руках – тангента. Похоже, что ждут кого-то, но в трубу заглянуть не удосужились, хоть и стоят рядом. Все же именно военных знаний им не хватает. Без военной подготовки или печального личного опыта они не появляются, знания эти. Быть злым и уметь стрелять – это одно, а уметь воевать – совсем другое.