Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме

Терентьев Александр Владимирович

Ни первая, ни вторая волна «жасминовой революции» не привела к кардинальным изменениям. А значит, говорили эксперты, толпа продолжит бузить, упиваясь собственным могуществом и сбрасывая одного чиновника за другим. До тех пор, разумеется, пока не придут арабские фюреры, способные покорить, а затем и приструнить людские массы, найдя другое применение их энергии. Не случайно идеолог Аль Каиды Айман аль-Завахири призывал тунисцев и египтян к повторной революции, а Военный совет Египта вынужден был разгонять силой протестующих, собравшихся вновь на площади Тахрир. «Ни переходное правительство Туниса, ни пришедшая на смену Мубараку военная хунта, – отмечал The Nation, – не удержатся у власти. Рецидивы жасминовых выступлений неминуемы. И, скорее всего, весь Ближний Восток охватит кровопролитная гражданская война вроде той, что ведется сейчас в Ливии» [511] .

511

The Nation. 2011. April. 4.

ЛИВИЙСКАЯ

«ОДИССЕЯ» ОБАМЫ

В марте 2011 года западные страны решили вмешаться в ливийскую гражданскую войну, и многие политологи стали обвинять их в том, что они наступает на старые грабли. Ведь Ливия Каддафи во многом напоминала саддамовский Ирак: крупная нефтяная держава во главе с харизматичным лидером, которому удалось установить светский режим и приструнить местных исламистов. Казалось бы, в США и Европе такого правителя должны носить на руках, однако вместо этого его обвиняли во всевозможных злодеяниях и вводили экономические санкции против его страны. «До боли знакомый сценарий, – отмечал эксперт лондонского Королевского института оборонных исследований Шашанк Джоши, – и даже повстанцы, которые пользуются поддержкой Запада, как и иракские шииты контролируют нефтеносные регионы страны. А вторая по величине государственная нефтяная компания Ливии Arabian Gulf Oil Company финансирует оппозицию» [512] .

512

The Prospect. 2011. March. 28.

Конечно, западные и восточные ливийские племена всегда были на ножах. В эпоху итальянского колониального владычества страна была фактически расколота на Триполитанию на Западе и Керенаику на Востоке. Восточные племена сыграли ключевую роль в борьбе за независимость, и именно их ставленником был король Идрис I, свергнув которого, Каддафи стал опираться на западное племя аль-каддафа. «Проживающие на востоке племена зувайя и мисрата, – писал автор книги «Ливийский парадокс» Луис Мартинес, – чувствовали себя обделенными и постоянно плели интриги против ненавистного полковника» [513] . Как утверждал бывший посол СССР в Ливии Павел Акопов, «хотя Каддафи пытался соблюдать балланс между племенными лидерами, восток страны всегда бурлил. Здесь, в Зеленых горах и крупных портовых городах, таких как Бенгази и Тобрук, проживали наиболее состоятельные ливийские граждане, презрительно именовавшие Каддафи «королем бедняков». К тому же на востоке всегда была сильна исламистская оппозиция режиму. Тот же Идрис, отстраненный Каддафи от власти, был, как известно, внуком легендарного ас-Сенусси – основателя исламистской секты ваххабистского толка» [514] .

513

Luis Martinez. The Libyan Paradox. NY., 2007.

514

Интервью автора с бывшим послом СССР в Ливии Павлом Акоповым. 2011. Март.11.

Однако, что бы ни говорили об оппозиционных настроениях на Востоке, у некоторых арабистов складывалось ощущение, что в отличие от волнений в Египте и Тунисе, события в Ливии изначально были кем-то срежиссированы. Ведь если бы это было не так, плохо организованные, не обученные военному делу мятежники вряд ли смогли бы так долго противостоять хорошо подготовленным частям Каддафи. Как отмечал бывший посол в Ливии Олег Пересыпкин, «повстанцы очень ловко обращаются с легким оружием – гранатометами, «Калашниковыми», и закрадывается подозрение, что это вовсе не мирные демонстранты, которые разграбили склад с вооружением. Думаю, в действительности это наемники, финансируемые Западом. Об этом говорят многочисленные факты. Откуда, например, у мятежников появились монархические флаги Ливии, да еще в таком количестве? Когда они успели их изготовить?» [515]

515

Интервью автора с бывшим послом СССР в Ливии Олегом Пересыпкиным. 2011. Март. 12.

Таким образом, становилось очевидно, что западные политики изначально планировали воспользоваться волнениями в арабском мире, чтобы избавиться от Каддафи. Только осуществить это они надеялись руками повстанцев. И первые три недели им сопутствовал успех. Мятежники захватили три четверти ливийской территории и угрожали Триполи. Однако затем правительственные войска перехватили инициативу. Жестко подавив восстание в Аль-Завии и вернув под свой контроль нефтеналивные порты Рас-Лануф и Брега, они начали продвигаться к столице повстанцев Бенгази. А директор Национальной разведки США Джеймс Клэппер провозгласил на слушаниях в конгрессе, что «у ливийского режима есть все шансы одержать верх в противостоянии с оппозицией» [516] .

516

Congressional Record. 112th Congress (2011–2012).

Именно в этот момент 17 марта западные страны протащили в Совбезе ООН резолюцию, устанавливающую над Ливией зону, закрытую для полетов и позволяющую использовать

любые необходимые средства для защиты мирных ливийских граждан (за исключением наземной военной операции). Казалось бы, борьба с сепаратистами – внутреннее дело Ливии, однако, как отмечали эксперты, в современном международном праве на смену безоговорочному признанию суверенитета приходит доктрина гуманитарных интервенций. «Конечно, запретная зона осложнит жизнь Каддафи, – утверждал эксперт из Брукингского института Кеннет Поллак. – Ему тяжелее будет перемещать войска, обеспечивать снабжение армии. Утратит он и основное тактическое преимущество на поле боя – возможность использовать военную авиацию. Однако, скорее всего, он продолжит громить повстанческие отряды и западные союзники либо будут вынуждены взирать на это с высоты птичьего полета, либо дать добро на вторжение сухопутных войск» [517] . «За прошедшее десятилетие, – писал американский политолог Росс Доутхэт, – Соединенные Штаты дважды устанавливали зоны, запрещенные для полетов, – в бывшей Югославии и в Ираке. В обоих случаях это становилось лишь трамплином для дальнейшей эскалации: массированных бомбовых ударов, вторжения, оккупации…» [518]

517

Los Angeles Times. 2011. March. 20.

518

The New York Times. 2011. March. 22.

Тем не менее Каддафи попытался переиграть своих западных противников, пообещав выполнить условия резолюции и остановив боевые действия. Его сын Сейф аль-Ислам объявил, что Ливия прислушается к советам международного сообщества и не будет вводить в Бенгази армию, ограничившись антитеррористическими подразделениями. Ход изящный, нечего сказать, однако на Западе его изящество не оценили. Да и сложно представить себе, что должны были сделать ливийские власти, чтобы предотвратить операцию «Одиссея». Ведь если военная машина закрутилась, ее уже не остановить.

20 марта французские ВВС начали бомбить войска Каддафи, а американские и британские корабли выпустили 110 крылатых ракет по объектам ПВО. В результате авианалетов погибло более 60 мирных граждан, и это настроило против коалиции умеренных политиков.

Когда гражданская война в Ливии только началась, глава Пентагона Роберт Гейтс, выступая в военной академии Вест-Пойнт, заявил, что «тот министр обороны, который посоветует президенту США начать очередную военную операцию в Африке или на Ближнем Востоке, закончит свои дни в доме для умалишенных» [519] . Не менее рационален был глава комитета начальников штабов адмирал Майкл Маллен, который после принятия резолюции ООН настаивал, что «целью военной операции, если она все-таки будет проведена, должна быть защита мирных граждан, а не падение Каддафи».

519

http://www.usma.edu/SitePages/Home.aspx

Госсекретарь Хиллари Клинтон долгое время поддерживала точку зрения военных-реалистов, однако в итоге отдала предпочтение сторонникам гуманитарной интервенции во главе с американским представителем в ООН Сьюзен Райс. В 90-е годы Райс была советником Билла Клинтона. Именно она настояла на том, чтобы Вашингтон не вмешивался в события в Руанде, и не могла себе этого простить.

Гуманитарную интервенцию поддерживали и конгрессмены. «По логике вещей, – писал Росс Доутхэт, – на смену вьетнамскому синдрому в Америке должен был прийти иракский синдром. Однако этого не произошло. Напротив, на Капитолийском холме, как и восемь лет, назад сложилась двухпартийная коалиция, выступающая за военную операцию на Ближнем Востоке. Причем в нее вошли как оголтелые либералы-прогрессисты из левого крыла демпартии, так и ультраконсерваторы из «Движения чаепития» [520] .

520

The New York Times. 2011. March. 22.

Таким образом, у Обамы фактически не оставалось выбора. Из голубя он вынужден был превратиться в ястреба, копируя ультимативный тон и мессианский задор своего предшественника. «Нынешняя администрация, – писал обозреватель The Atlantic Эндрю Салливан, – готова пожертвовать своими принципами и отказаться от реалистической доктрины во внешней политике ради защиты мятежников, о которых мы ровным счетом ничего не знаем» [521] . Одним из немногих противников ливийской операции был президент Совета по международным отношениям Ричард Хаас. Он призывал США держаться в стороне от «средиземноморских разборок». «Это не гуманитарный кризис масштаба, скажем, Руанды, – писал он в The Wall Street Journal еще до начала военных действий. – В Ливии у США нет жизненно важных интересов и, размышляя о том, вмешаться ли нам в ливийскую гражданскую войну, мы должны понимать, что это будет не гуманитарная интервенция, а очередная военная авантюра США» [522] .

521

The Atlantic. 2011. March. 28.

522

The Wall Street Journal. 2011. March. 25.