Эпоха второсортных злодеев
Шрифт:
— Сейчас ты скажешь, что ты всю жизнь так живешь.
— Не всю, — сказал он. — И даже не большую часть времени. Но периоды конфронтации могут быть весьма продолжительными.
— И ты не устал от всего этого? — спросила я. — На следующей развязке сверни на шоссе.
— Я много раз от этого уставал и устраивал себе отпуск, — сказал Гарри. — Но проблема отпуска в том, что в какой-то момент ты начинаешь уставать и от него, и тебе хочется вернуться в игру.
— Только в нашем мире, в отличие от вашего, это ни фига не игра, —
— Это в любом мире игра, — сказал Гарри, поворачивая руль и съезжая на шоссе. — И ты либо игрок, либо фишка на столе.
— Избавь меня от этих сентенций, — попросила я. — Может быть, я фишка.
— Не-а, — сказал он. — Ты игрок. Твои родители были игроками, а яблоко от яблони, как нам известно…
— Чертова наследственность, — проворчала я.
— Не самая плохая, кстати, наследственность.
Он был Смерть, но какой-то совсем не страшный. По крайней мере, если не вспоминать эпизод со стрельбой в магазине.
Мы свернули с шоссе и въехали в фешенебельный район, в котором находился особняк Пирпонта. Мимо дороги потянулись аккуратные живые изгороди и высокие заборы, людей на улицах практически не было. Свои здесь передвигаются на автомобилях, а чужие здесь и вовсе не ходят.
Порывшись в хламе на заднем сиденье, я обнаружила там какое-то подобие шарфа и замотала им голову, чтобы меня не срисовала случайная камера наблюдения.
— Здесь симпатично, — сказал Борден. — Как быстро в такие места приезжает полиция, если случается заварушка?
— Не слишком быстро, — сказала я. — Тут практически за каждым забором сидит по небольшой частной армии, и если случаются стычки, полиция нужна в основном для того, чтобы посчитать трупы и огласить счет. Так что обычно копы сюда не особенно спешат.
— Мне нравится здешний уклад, — сказал Борден.
— Нужный нам дом через два квартала, — сказала я. — Так что машину лучше оставить здесь.
— Это зачем? — спросил Гарри. — Ты хочешь идти два квартала пешком? Я не хочу.
— Незаметность там, все дела, — сказала я. — Эффект внезапности.
— Полагаю, меня в принципе не ждут в вашем мире, — сказал Борден. — Так что, когда бы я ни пришел, эффект внезапности будет иметь место в любом случае.
— О тебе здесь вообще мало кто слышал, — сказала я.
Полагаю, что ТАКС хранило информацию о нем в файлах под грифами «совершенно секретно» и «перед прочтением сжечь». То есть, примерно так же, как и информацию о моем отце.
— Вот этот забор, — сказала я.
Он все же остановил машину в самом начале изгороди, когда до главных ворот оставалось еще метров пятьсот.
— Я быстренько схожу на разведку, — сказал Борден. — Подожди меня в машине.
Я знала, что он так скажет. В глубине души я даже надеялась, что он так скажет, потому что мне совершенно не хотелось в очередной раз лезть на рожон. Почему бы не предоставить риск человеку, у которого это получается гораздо лучше?
Тем не
— Там сигнализация, автоматические турели и куча вооруженных сектантов.
— Все, как я люблю, — сказал Борден, улыбнулся, вышел из машины и перемахнул забор с такой легкостью, словно когда-то в детстве его тоже радиоактивный паук укусил.
Я не люблю ждать.
Когда я служила в полиции, мне довольно много времени приходилось проводить в слежках и засадах, то есть, в длительном ожидании неизвестно чего, и, вроде бы, я должна была привыкнуть.
Но это другое.
Это совершенно не то же самое, что сидеть в машине рядом с логовом врагов, когда в любую секунду может начаться адская канонада, а у меня даже не было телефона, чтобы полистать чужие страницы в социальных сетях.
Я посмотрела на встроенный в панель приборов циферблат. Прошло уже целых пять минут, а стрельба так и не началась, и черт его знает, хороший это был признак или плохой. Еще через пять минут я решила, что это однозначно плохой признак, а потом с забора спрыгнул Борден.
— Если ты уже убил их всех, прими мое искреннее восхищение, — сказала я, когда он снова водрузился за руль. — Я даже ничего не услышала.
— Я мог бы, поэтому частично принимаю твое восхищение, — сказал Борден. — Но только частично, потому что сегодня я никого не убил. Ну, в смысле, в этот раз. Там никого нет. Резиденция покинута и обесточена.
— А, так вот в чем дело, — сказала я.
— Есть какие-нибудь идеи, куда они могли подеваться?
— Залегли на тюфяки в заранее подготовленном и хорошо оснащенном убежище?
— Отличное предположение. Тебе известен его адрес?
— Нет.
— Может быть, нам лучше зайти на территорию и осмотреться вдвоем? — поинтересовался Борден. — Возможно, вместе мы найдем какие-то зацепки.
— Типа, они оставили там накладную от транспортной компании или карту с отметками особо важных для секты мест?
— Что-то вроде того.
— Я не уверена, что смогу перелезть через этот забор, — призналась я. Пару лет назад это не составило бы для меня никакой проблемы, то тогда у меня было больше рук и меньше живота.
— В этом нет необходимости, — сказал Борден. — Я уже открыл для нас ворота.
На самом деле я слабо представляла, какие улики мы сможем там обнаружить. Это только в дрянном дешевом детективе можно вломиться в дом к подозреваемому и найти у него на столе список жертв, где первые трое уже убиты, имя следующей подчеркнуто красной ручкой, а сбоку еще время и место подписаны. Но других зацепок у меня все равно не было.
Мы въехали на территорию, и я решила начать осмотр с главной местной достопримечательности — храма имени меня. Хотя бы потому, что он не такой здоровый, как главный дом, и в нем куда меньше комнат.