Эпоха зомби

Шакилов Александр

С трудом отвалив стальной, отнюдь не маленький люк, накрытый сверху дерном, выбрались на поверхность. По люку тому можно было сто раз пройти и даже не подумать, что под ногами тайный лаз. И на кой монашкам эти коммуникации понадобились?.. Маркус выбрался первым и занял оборону — у него одного было оружие, и уж он-то с укороченным десантным «калашом» управляться умел, не фермер какой из острога. Гурбан же спустился по лестнице и поднял с мокрого пола Мясника, которого там оставил, чтобы помочь Маркусу справиться с люком.

Вдвоем

совершать восхождение было уже не так просто.

— Помоги.

Положив автомат, Маркус схватил Мясника под мышки и потащил на себя. Высоким ростом и значительной статью Серега не отличался, а все ж пушинкой его назвать было нельзя.

— Хорошо ты его приложил… — прошипел, отдуваясь, Гурбан.

Маркус с хрустом пожал плечами — мол, а не надо было мне по горлу скальпелем елозить, не люблю я этого.

Эсбэошников поблизости не наблюдалось. Уже хорошо. Вот бы они забрались в боковой коридор, швырнули гранату перед собой, и их там всех завалило. Но на такую удачу рассчитывать — себя не уважать. И потому ходу отсюда, ходу!..

Вот только Маркус не спешил срываться с места и мчать куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда. А все потому, что из храма поблизости — точнее, из того, что от здания осталось, — выскочил прямо на них бодрый такой старикашка с ручным пулеметом в руках. Казалось, метровый РПД с открытыми сошками был больше самого старика. Удивительно, как вообще этот сухонький, хлипенький человечек удерживал в руках оружие весом в семь с половиной килограммов — без учета патронов, которых сотня штук в ленте, уложенной в барабане.

Но главное — при весьма скромных габаритах старик производил шума больше, чем взрыв гранаты в замкнутом помещении.

— Что за шум, а драки нет?! Я щас тут всех покрошу в капусту!!! — вопил он, набегая на оторопевших от такой встречи Маркуса и Гурбана.

У командира чистильщиков возникло на миг крамольное желание отобрать у партнера автомат и срезать крикливого пулеметчика, а то что-то долговязый чересчур замешкался, даже не прицелился еще. От бедра, что ли, долбить будет?..

Но вместо грохота выстрелов прозвучали вопросы:

— Ты чё, Митрич, своих не признал? Мартышка к старости слаба глазами стала?

Гурбан покосился на Маркуса. Не дразнил бы он дедулю, а то еще нажмет на спуск своего «дягтерева», и всё, трое в минус, радуйтесь, слизни, победа за вами.

Внизу, в колодце, послышался грохот ботинок. Значит, нашли эсбэошники потайной ход. Маркус шмальнул в проем из «калаша». Попасть в носителей, конечно, он не мог, зато хоть попугал чуток. Они трижды задумаются, прежде чем сунутся дальше.

Старик остановился, но пулемет не опустил:

— Ты, босс, точно свой. А вот бабуины рядом с тобой… Помочь?

Под помощью он, очевидно, подразумевал прицельный огонь на поражение. Вблизи Гурбан высмотрел у него седые волосы в носу. А еще Митрич постоянно делал жевательное движение и складывал губы трубочкой,

будто собираясь выдуть здоровенный пузырь баблгама. И похоже, у него был поврежден лицевой нерв, из-за чего один глаз казался постоянно прищуренным.

— Это друзья, Митрич. Они с нами полетят.

Полетят? Гурбан напрягся. Маркус оговорился, или же старик неспроста одет в заношенный летный комбинезон когда-то оливкового цвета с «птичкой» справа на груди и именным шевроном слева, на котором разобрать звание и Ф.И.О. не представляется уже возможным? На левом нарукавном кармане комбеза красовался более-менее сохранившийся трехцветный флаг.

Маркус и Гурбан подняли Мясника и двинули к храму.

Но Митрич, похоже, имел свое мнение на этот счет.

— Лежать!!! — заорал он и таки сумел одним только рыком заставить троицу вжаться в горизонталь. И правильно, что не замешкались, — над ними стеганула одна очередь, затем вторая.

Сообразив, что старик долбит вовсе не по Маркусу и его спутникам, Гурбан чуть приподнял голову и обернулся. Эсбэошники разделились, часть их — с десяток бойцов — вернулась в колокольню, откуда они выдвинулись к храму, возле которого замешкались Митрич, долговязый и чистильщик, выяснявшие кто есть кто.

Двоих молодцев в ушанках старик, кстати, завалил. Так что зрение у него в порядке. Остальные отступили, скрывшись из виду.

— Чего разлеглись?! Давай за мной, пока эти бабуины опять в атаку не поперли!!! — Старик или не умел тихо разговаривать, или не считал нужным уменьшать громкость.

— Что за дед? — спросил Гурбан у Маркуса, когда они затащили Мясника, постанывающего и открывающего иногда глаза, в храм.

— Митрич. Мой пилот.

Митрич их прикрывал, пару раз для острастки пальнув в воздух.

Свода у храма не было, от росписи на стенах мало что осталось — свежий воздух и осадки сурово обошлись с произведениями искусства. К тому же стены изнутри кто-то безжалостно подверг обработке — были выломаны целые куски, для того чтобы сделать их тоньше. И в итоге тут таки поместился, не цепляясь винтами, самый настоящий вертолет Ми-24В, прозванный натовцами «батраком», а своими — «крокодилом». Уж силуэт этой боевой машины узнал бы любой из тех, значительная часть жизни которых прошла до Псидемии. Все-таки вертолет поучаствовал в двух десятках войн и засветился в бессчетном количестве кинобоевиков.

Корпус его видал виды, местами заметны были вмятины. Короче говоря, вертолету изрядно досталось, а потом его залатали. Камуфляжные пятна облупились, а вот пилоны и особенно кассеты НАРов выглядели очень даже свежими, будто только со склада боеприпасов. Неподалеку стояло десятка три железных бочек — очевидно, с горючим.

— Откуда? — не удержался от расспросов Гурбан, когда они с Маркусом уложили Мясника в грузовое отделение «крокодила» на одно из двух длинных кресел, где запросто разместились бы четверо.