Шрифт:
Палатки в пестрых, словно осенние листья, заплатках окружали небольшую площадь на краю городка. Улюлюкая и отпуская пьяные шутки под редкими каплями начавшегося дождя, ярмарку покидали последние посетители. Горожанки, разодетые по случаю приезда циркачей, уже давно ушли вместе с гурьбой беспокойных детишек. А теперь и развеселые мужи, что, оставшись без присмотра жен, выхлебали непосильный объем темного эля и просадили деньги на аттракционах, потянулись в городок.
Навстречу одной такой нестройной пьяной ватаге, вразнобой тянувшей похабную
Трое же всадников, поочередно пригнув головы в низко надвинутых капюшонах, проехали под намокшим транспарантом. Работник в шутовском колпаке, сматывавший канаты, открыл было рот, дабы выпроводить припозднившихся посетителей, но тут же бросил бухту и скрылся за сувенирной лавкой. Меся копытами раскисшую грязь на месте вытоптанной за неделю травы, всадники неспешно двигались вдоль ярмарочных построек: громадных палаток с выцветшими когда-то яркими вывесками, лавок и помостов.
Легкое движение поводьев – и скакун замер напротив невзрачного шатра. Аляповатые буквы, карты и игральные кости на вывеске складывались в слово «Предсказания».
Всадник – высокий и крепко сложенный – откинул капюшон, подставив дождю короткостриженую седину и черную бородку клином. Мужчина легко соскочил с коня, не заботясь о добротных сапогах, угодивших в грязь, смешанную с навозом и сором. Его спутники спешились следом, встав по сторонам от входа в шатер. Опытный взгляд заметил бы, как ножны коротких клинков топорщили плащи.
Приподняв перчаткой намокшую занавеску, служившую дверью, мужчина скользнул внутрь. Пряный аромат экзотических трав смешивался с прогорклым запахом масла в лампадке, что освещала скудное убранство. Плетеный столик, покрытый черной бархатной тканью, стеклянный шар с наброшенным на него платком, древний сундук с пудовыми замками и пара стульев, один из которых занимала расплывшаяся с годами старуха в темном платье.
– Завтра заходи, милок, нынче двери ярмарки уже затворились, – белесые глаза на морщинистом лице, не отрываясь, смотрели на пламя светильника, а скрюченные пальцы перебирали потертые кости четок.
– Сегодня у тебя состоится еще один сеанс, прорицательница, – движения мужчины были стремительны, и лишь голос выдавал солидный возраст.
Посетитель властно опустился в кресло, сложив руки на черном бархате столика.
– Ах да. Чей-то я совсем запамятовала, – усмехнулась гадалка. – Вижу, что ты издалека спешил ко мне.
Крючковатый нос старухи дернулся, втягивая воздух:
– Дорогой парфюм, смешанный с дюжей долей конского пота и запахами дальних краев. В былые годы по грязи на сапогах я бы проследила и твой путь ко мне, – беззубая улыбка расплылась на лице гадалки.
– Все это мог бы сказать любой шарлатан из придорожного балагана. Не за этим я здесь.
– Раньше острое зрение и тонкий слух не
– Сегодня тебе кое-что поможет, – проведя рукой над бархатом, посетитель оставил на черной ткани кристалл, полный заключенного в прозрачной темнице света.
Гадалка жадно вдохнула, словно могла чуять Эфир. Скрюченные артритом пальцы ловко подхватили сверкающий кристалл, ладони потерлись друг о друга с шелестом иссохших листов пергамента. Удовлетворенный вздох – и на бархат из рук прорицательницы упал уже тусклый и безжизненный осколок.
– Будет тебе предсказание, милок, – резким движением, никак не свойственным старухе, гадалка смахнула со стола стеклянный шар. Гость не дернулся ни от резкого движения, ни от звона разлетевшихся осколков, замерев, словно влитой. – Больно уж ты покоен. Выдаешь себя, незванец.
Из-под стола, под молчаливым взором посетителя, была извлечена потертая колода карт, и глаз с треугольным зрачком на ее рубашке вперился в свод шатра. Кусочки картона, словно живой рой насекомых, заскользили меж пальцев старухи, по тыльной стороне дланей и, наконец, сплетясь в шелестящую бумажную змею, обрушились на черный бархат, разложившись пред ней в длинный ряд.
– Мне выбрать карту? – насмешливо вопросил гость, с ленцой было протянув руку, но был тотчас остановлен отмахнувшейся гадалкой.
– С таким же успехом ты мог бы остаться дома и гадать сам себе на кофейной гуще, – презрительно скривилась старуха. – Заглядывая в свое будущее, ты сам же его и меняешь. Лишь сторонний наблюдатель способен приоткрыть ту завесу, не исказив видения.
Белесые глаза закатились под набрякшие веки, голос предсказательницы возвысился, с неожиданной силой заполоняя палатку, а по ткани шатра заскользили тени, словно вокруг в ночи заплясал хоровод корчащихся человечков.
– Мои карты покажут тебе те сцены из грядущего, что увижу я, – ладонь гадалки двинулась вдоль замершего ряда изукрашенных картинок. Вдруг, словно наткнувшись на невидимую преграду, пальцы старухи дрогнули, и одна из карт вылетела вперед, перевернувшись и упав на бархат пред мужчиной. – Дракон – на картинке хвостатый и рогатый монстр – выдыхал пламя, но уже в следующий миг изображение расплылось, и карминовый мазок огня исчез. – Кто выдыхает пламя, его лишится. Меч на звезде преломится, – другая карта продемонстрировала незнакомцу ее слова. – Стая зверей рассеется, тени покинут мрак. Возвращенного землей, иного среди чужих и принявшего тьму постигнет неудача.
Мрак, что скользил по пологу шатра, собрался по углам палатки и начал опускаться, погружая все внутри во тьму. Робкое пламя светильника все слабее сопротивлялось теням, и вскоре лишь мерцание карт и жуткое лицо старухи еще различались во мгле.
– Никто иной тебя не превозможет. – И тут руки гадалки, словно тяжелые поленья, упали на стол, и кружащая тьма тотчас развеялась, оставив запах гари и тлена. Не ушел мрак лишь из глубин глаз посетителя.
– А ты слишком хороша в своем деле, – во властном голосе мужчины промелькнули нотки уважения и угрозы.