Эра Стрельца
Шрифт:
А почему бы нет?
Поговорив со старшей сестрой, Леонидов решил навестить Елену, которая владела теперь вожделенной квартирой единолично. Вопрос у него был один – об отношениях с погибшей Лилией Мильто.
Он больше не боялся лифтов. Которые останавливаются на седьмом этаже. А. С. Серебряков умер, чего же еще? Стоя перед железной дверью, отделяющей секцию с тремя квартирами, он размышлял примерно с минуту. Быть может, заглянуть к Лане? Девушка что-то недоговаривает. Но все же он позвонил в квартиру Завьяловых. Когда Лена открыла дверь, он вновь удивился –
– Здравствуйте, – вежливо сказал Леонидов.
– Проходите.
Улыбка вышла жалкой. Приписывать это страху он не стал, все же Лена недавно похоронила родителей. То, что увидел Алексей в квартире, слегка удивило его. Мебель сдвинута, вещи разбросаны.
– У вас перестановка? – поинтересовался он.
– Избавляюсь от тягостных воспоминаний, – усмехнулась Лена. – Хочу выкинуть старые вещи. – И с вызовом спросила: – Что в этом плохого?
– Не слишком ли поспешно?
– В самый раз.
Она уже пришла в себя. Леонидов оценил это мгновенно: противник достойный. Налицо сила воли, самообладание, способность хорошо держать удар. Краснеть она не умеет. А вот врать…
– Чайку не нальете, Елена Викторовна? С самого утра на ногах. Устал.
– Я не занимаюсь благотворительностью. Мне за вас не заплатят.
– А вы, пожалуй, подвержены греху жадности, а, Елена Викторовна?
– А вы греху наглости? – Она чуть прищурилась, оглядела его внимательно. С ног до головы.
– Что ж, один – один. И все-таки как насчет стакана чая?
– Что ж, воды не жалко. Могу предложить варенье. Из старых запасов.
– Идет.
– На кухню проходите.
Он прошел. На Елене Завьяловой были дорогие джинсы, свитер тоже дорогой, не с рынка, из бутика. В ушах поблескивали крохотные бриллиантовые серьги. Она старалась как могла. Но Алексей отчего-то испытывал к ней жалость. Некрасивая. И манера поведения, уверенная, нагловатая, ее не красит. Слишком уж она резка, Елена Завьялова.
– Вы неважно выглядите, – посочувствовал он, присаживаясь на табурет. – Переживаете смерть родителей?
Она позеленела, но сдержалась, ответила вежливо:
– Да. Самое тяжелое, что может случиться с человеком, – это потеря близких.
«А эта фраза явно не из ее репертуара», – подумал Алексей, но ответил в тон:
– Я вас понимаю. Сочувствую. – Он помолчал. – Чашки, наверное, из бабушкиного сундука. – Алексей кивнул на сервиз, новенький, половина которого еще лежала в коробке. – Хорошо сохранились.
– Мама купила за неделю до смерти, – скромно сказала Елена.
– Говорят, вы не ладили.
– Сашка нажаловалась? – мгновенно отреагировала младшая сестра. – Да она всю жизнь мне завидует, вот и наговаривает!
– Чему завидует, простите?
– Да есть чему! У меня есть все, а у нее ничего! Она денег заработать не умеет, правильно распорядиться ими не умеет. Есть же дураки, которые на таких
– Прекрасно сказано! – с чувством отметил он, тут же отнеся себя к категории дураков. – Позвольте аплодисменты?
– Обойдусь. Кстати, я забыла, как вас зовут. У меня плохая память на все, кроме цифр.
– Алексей Алексеевич. Леонидов.
– Очень приятно. Запишу, если не возражаете? – Она взяла с подоконника блокнот. В блокноте была и ручка.
– Помилуйте! На память, значит, жалуетесь, Елена Викторовна?
– Да, у меня ретроградная амнезия. Местами.
«Да ты, дорогуша, еще и язва! За словом в карман не лезешь!»
– Какими, простите, местами? – уточнил он.
– Наглядно показать?
– Я при исполнении. Может, освежим вашу память, фотографии семейные посмотрим?
– Вас интересует семейный архив?
– Еще как! Давайте воскресим прошлое? Меня интересуют школьные фотографии. Ваши и… сестры.
Она нехотя пошла за альбомом, гадая, зачем ему старые фотографии, где кроется подвох?
Альбом листал он. Елена Завьялова сидела напротив и следила за ним напряженным взглядом. Слишком уж напряженным. Алексей же некоторое время с умилением разглядывал маленькую кудрявую Сашу. Сердце его трепетало, словно загнанная лань. Вот счастливые мама и папа ведут девочек в зоопарк. Леночка на пони, старшая сестра стоит рядом. Саша и Леночка на море. Мокрые и счастливые. На Саше раздельный купальник. Невольно он спрятал глаза. Не надо, чтобы она это видела. Лена. Не надо подслушивать его мысли. А вот Лена Завьялова в первом классе. Лена за школьной партой. Лена на елке. Сосредоточься. Не надо смотреть на Александру, получающую аттестат зрелости. На Александру во взрослом вечернем платье. Вот выпускной Елены. Она в кремовом костюме, ткань натянулась на тяжелой груди. А рядом стоит Лилия Мильто: тоненькая, стройная. Теперь видно, у нее и в самом деле были умопомрачительные ноги.
– С этой рыжей девушкой вы в одном классе учились? – рассеянно спросил он, стараясь себя не выдать.
– С Лилей? Конечно! Это же наш выпускной бал! Наш класс, преподаватели, директор собственной персоной, – ехидно сказала Лена. – А с Лилей мы сидели за одной партой. Если это вам интересно.
– Она была вашей близкой подругой?
– Да, а что?
– Вас не удивляет слово «была»?
– Нет, мы давно не встречались.
– Вас не удивляет, что седьмого сентября ее нашли убитой в лесу, недалеко от города Истры?
– Убитой? Я ничего об этом не знаю.
Она сжалась, словно пружина. И мгновенно замкнулась. Потом жалобно заговорила:
– Бедная, бедная Лилечка! Какой ужас! Вот так у нас гибнут молодые девушки! В любой момент может объявиться какой-нибудь маньяк! И убить. В лесу. Как это ужасно! А вы все ходите, допросы учиняете, глупостями занимаетесь. Стыдно!
«Переигрывает, – невольно поморщился он. – Родителей не жалко, а смерть Лилии Мильто, с которой давно не виделась, вызвала такую бурную реакцию. Переигрывает».