Эра Водолея
Шрифт:
«Где же Гетти?»
Обеспокоенный, я кинулся к выходу.
Квин по-прежнему опиралась на стену двадцать восьмого корпуса. Девушка прикрыла глаза и запрокинула голову. А на её волшебных губах притаилась сладострастная улыбка. «О, Гетти, что ты делаешь со мной? Я теряюсь в твоём присутствии. И, честно говоря, мечтаю забыть обо всём, и вновь броситься в твои объятия. Но, к сожалению, не могу».
– О чём вы думаете, лейтенант? – томно спросила девушка. Готов поклясться, Гетти не открывала глаза. Но каким-то
– Надо подняться наверх, – ответил я, стараясь перейти на официальный тон. Мне казалось, лишь придерживаясь такой линии поведения, я смогу довести расследование до конца. Но я ошибался. Гетти уже поработила меня. Я не мог ей противостоять. Кто-то из великих сказал: сила женщины в её слабости. И я воочию ощущал это на себе.
– Да, вы правы, – согласилась Квин.
Девушка открыла глаза и неуловимым движением преобразилась. Сейчас в облике красавицы не осталось и намёка, что недавно, такая доступная и желанная, она таяла от страсти в моих объятиях. С одной стороны – с профессиональной – я даже рад такому повороту. Но другая моя половина – мужская, истомившаяся без любви, взвыла, протестуя из-за утраты столь драгоценного подарка судьбы. И неимоверных усилий стоило мне унять разыгравшееся воображение.
Квин уверенно прошла к лестнице. И, переступив канат, быстро взбежала по ступеням.
– Гетти, – опять я догонял красавицу, любуясь поблёскивавшими звёздами на её гольфах. – Расскажите, какие вы посещали комнаты.
– Неужели так важно? – спросила девушка холодным тоном. Она снова играла со мной.
– Мы проводим следственный эксперимент, – ответил я, чувствуя себя не лучшим образом. «Что со мной происходит? То я хочу быть суровым полицейским, то страдаю от нестерпимого желания вновь овладеть волшебными губами очаровательной проказницы».
– Ну, хорошо, – сдалась девушка. – Я поднялась на второй этаж и, не задерживаясь, пошла на третий. Я знала, где находится искомое.
– Кого вы здесь увидели? – поинтересовался я, остывая от страсти и возвращаясь к роли полицейского. Что, признаюсь, давалось с трудом.
– Никого, – ответила Квин, проходя мостик второго этажа и поднимаясь по следующей лестнице.
– Чем так интересно панно? – спросил я, догоняя Гетти.
Не задерживаясь у ступеней, девушка прошла в комнату, где на стене красовался барельеф.
– Как говорила, во дворец Эа ходят лишь с одной целью – увидеть карту.
– Но, что в ней такого важного? – поинтересовался я, остановившись за спиной Гетти.
– А вы смотрите, лейтенант. Причём, очень внимательно. И, возможно, поймёте.
– Я вижу круги и линии. Никто не знает, что здесь показано. Да и вы не определили, какой химический элемент…
– Да вы смотрите, – оборвала Гетти.
Последовав совету, я уставился на панно, напоминавшее схематический
Гетти ушла в себя и ничего не замечала. А затем принялась нашептывать. Я прислушивался, но смысла в произносимых шипящих звуках не улавливал. Такого странного языка я ещё не слышал. И тут вспомнил Стефанию, говорившую о том же.
А этот вечер преподнёс ещё один невероятный сюрприз. Когда в очередной раз я взглянул на барельеф, то уловил там некое движение. Оказалось, что круги не застывшие. Я готов поклясться. Один приблизился к краю рисунка.
– Двигается! – воскликнул я.
– Заметил, наконец, – холодно усмехнулась Гетти.
– Но, как? Расскажи.
– Сам решай, что увидел.
– Изображение похоже на планетную систему, – задумчиво произнёс я. – Но, какой звезды, неизвестно. А раз происходят изменения, значит, перед нами действующее устройство. И мы видим реальную картину пространства.
От прилива эмоций у меня снова голова кругом. Ещё бы. Я сумел разгадать загадку панно, не поддававшуюся учёным. Вот завтра обрадуются, когда расскажу об открытии. А чтобы перед глазами высоколобой братии не выглядеть пустозвоном, я сделал несколько снимков.
– Браво, лейтенант, – улыбнулась Гетти. – Вы достойны стать помощником Шерлока Холмса.
– Но я не вижу самой звезды.
– Со временем покажется. Ещё рано.
– Откуда вы знаете?
Но ответа не получил. Вот такая Гетти. То набрасывалась на меня, то становилась далёкой и холодной, будто мы и вовсе незнакомы. Я растерялся. Одна моя половинка страстно тянулась к девушке, словно к магниту. А другая, напротив, желала отодвинуться подальше. И такая раздвоенность порождала в душе настоящий конфликт.
Вот так и закончился следственный эксперимент. Квин подтвердила, что я и так знал со слов других. Гетти пришла сюда посмотреть на рисунок, оказавшийся схемой звёздной системы. Девушка нарушила правила музея, за что её родители заплатят штраф. Но, с другой стороны, если Квин сделала открытие и хотела его проверить, то проникнуть сюда официальным способом вряд ли у неё получилось бы. Строгие законы корпорации запрещали любую инициативу туристов. А так наука, возможно, обогатится новыми знаниями.
Удивительно, откуда Гетти столько знала о ковчеге? Причём, с такими подробностями. Исходя из поведения красавицы, создавалось впечатление, что она не желала делиться информацией. Квин явно не позволяла мне задавать вопросы, или не утруждалась отвечать на мои, переводя разговоры на сексуальные темы, чем сбивала с толку. И даже решилась на поцелуй, когда, возможно, не придумала, как отвертеться от прямого вопроса о маршруте к дворцу Эа. Но держалась она естественно, так что я не улавливал фальши.