Эра жаворонка
Шрифт:
– Ты там как?
– спросил Сергей.
– Хиппи скулит, потерял тебя.
– Точно! Хиппи!
– Вук хлопнул себя по ноге.
– Как же я забыл?
Он закрепил на скале маячок, отмечая точку, с которой в следующий раз начнёт изыскательские работы, и уже собирался пойти к челноку, как неожиданно заметил в почти отвесной стене неровную арку свода над чуть притопленным углублением. Янко хмыкнул - как это не заметил отверстие в скале? Но винить себя за невнимательность не стал, разумно объяснив самому себе, что увеличенное тяготение, вызывавшее неудобные ощущения в теле - шум в ушах, трудности с дыханием и будто одряхлевшие мышцы - стали причиной некоторой неконцентрированности. Вук отдал команду возврата в челнок колёсным жучкам с
Пещерка, куда ступил пилот, оказалась крохотной - два на три метра, не больше - и проходной. На противоположной стороне виднелось отверстие в половину человеческого роста. Вук протиснулся в него и очутился в каменном мешке. Где-то высоко над головой сияло предзакатными лучами солнце. Сняв холограмму забавной причуды природы, колодца в недрах холма, Вук вполз обратно в пещеру. Вполз и остолбенел.
У самого выхода восседала жаба, испуганно таращась на человека. Янко окрестил создание жабой, поскольку оно прижималось к земле совершенно по-жабьи: распластавшись и раскинув в стороны четыре конечности. Четыре! Вид жабы подтверждал расчеты биокинематиков, прогнозировавших у тенерийской живности, буде таковая найдётся, именно четыре члена, отвечающих за передвижение в пространстве. Впрочем, ничего удивительного: четыре - минимальное число устойчивости с учётом запаса прочности.
Жаба, выгнув бурые коленки, раздувалась и опадала, отчётливо демонстрируя дыхание. Венец окуляров, украшающий её маленькую головку, подобрался, подтянулся в сторону незнакомого существа - в сторону Вука.
– Эй, - тихо прошептал человек, лихорадочно прикидывая шансы того, что жаба окажется разумной, - я пришёл к тебе с миром...
Жаба чуть отодвинулась. Янко обошёл её кругом и присел на корточки, чтобы лучше разглядеть. Серо-коричневое животное размером чуть больше земного сородича с необычными роговыми кольцами, опоясывающими тело, с десятком прозрачных пузырьков, скорее всего глаз, также кольцом расположенных по ободу головы, четыре двухзвенные конечности, оканчивающихся чем-то вроде липкой и бесформенной ступни. Вместе с роговой кольцевидной щетиной животное пульсировало, изменяясь в размерах.
Вук встал, отряхивая затёкшие ноги. Жаба от испуга шарахнулась ему навстречу, и Вук отскочил влево. Жаба также метнулась налево. Янко сделал шаг вправо - жаба прыгнула вправо, впилившись в его скафандр.
– Да что ж это такое?
– возмутился Вук.
– Как это понимать? Атака внеземного разума?
Он нагнулся, чтобы потрогать взбалмошное создание, но оно вдруг покраснело и засветилось. Затем вокруг жабы материализовался еле заметный пузырь, который не позволил руке Вука дотянуться до животного. Ладонь будто соскакивала и отбрасывалась. В ногах у животного вдруг высветился красивый кристалл, ранее не замеченный космонавтом. Вук потянулся за ним, привлечённый нежным и таинственным сиянием камня, но снова был отброшен упругой оболочкой. Пилот-разведчик, опомнившись, включил тридизапись, старательно, со всех ракурсов фиксируя таинственного обитателя планеты и его защитную силовую оболочку. Завершив съёмку, поспешил в челнок - делиться с Тимофеевым удивительным открытием. Даже двумя открытиями - жабой и сияющим камнем. Тем самым камнем, о котором упоминалось в перечне работ экспедиции. Этот пункт о сборе и герметичной упаковке "кристаллов прозрачного наполнения с голубым оттенком" в программе полёта оставался для Вука не вполне ясным. Кристаллы надлежало собирать, но с какой целью - подробно не объяснялось. "Для нужд ракетостроения", - так прокомментировал один из управленцев Концессии. Однако в нынешних демонтируемых комплексах подобные вещи нигде не использовались. Наверняка, Концессия готовит новую модель, решил
К середине пути до базы Сергей совсем разволновался.
– Хиппи отказался есть, - с тревожной интонацией сообщил он по связи.
– Он только из моих рук всегда питался, - сказал Вук.
– Оставь. Пару часов поголодает, а там вернусь и накормлю его.
Так оно и вышло. Пёс, впавший в восторг при виде любимого хозяина, тут же слопал полпорции человеческого ужина, а затем благополучно описался в шлюзовом отсеке.
– А я жабу видел, - произнёс Янко, настраивая мусорщика на уборку собачьих отходов.
– Тенера-то - обитаема.
Тимофеев, отложив возню с образцами колючек, недоумённо воззрился на первого пилота.
– Не шути так жестоко, - обиженно пропыхтел он.
– На Тенере нет фауны, кроме Fungus-Vermis Ordinaria.
Вук кивком позвал его к проектору, запуская тридиграмму.
Дисплей заморгал и начал прокручивать запись. На экране чётко высветился совершенно непрозрачная полусфера, лучившаяся изнутри бледно-матовым светом. Изредка в кадр попадала то нога, то рука Вука, приплясывающего вокруг пузыря, но ничего более рассмотреть не удалось.
– Ты хочешь сказать, что этот шар - живой?
– Да нет же, - с досадой ответил Янко.
– Внутри шара сидело животное. Что-то типа здоровой лягушки. Шар был прозрачный. Не знаю, почему в записи из-за него ничего не видно.
Тимофеев, профессионально прищурившись, промолвил, подпустив в голос мягких успокаивающих ноток:
– Хорошо, Вук. Это бывает. Не всё записывается, что мы видим. Мало ли, какие тут поля. Ты чай будешь?
– Чай?
– спросил сбитый с толку пилот.
– Чай. Давно хочу чай с чабрецом заварить. Летом на Урале в отпуске были, травки насушили. Обожаю чабрец. А ты?
– Не знаю. Не пробовал.
– И отлично. Будет повод попробовать. Только ты в Центральном Управлении меня не выдавай, они траву не разрешают брать. Пыль, чужеродная ДНК и всё такое...
– А хомяк?
– Хомяк по инструкции должен сидеть в герметичном боксе. Но нам ведь уже всё равно, раз уж тут и Хиппи, и Шпулька.
Он двинул в камбуз заваривать чай, а Вук горько усмехнулся. Сергей не поверил ему. Более того - решил, что из-за нервного напряжения крыша поехала. Наверняка, сейчас в свой травяной чай подмешивает какое-нибудь снадобье. Что ж. На это у Вука найдётся ответный ход. Завтра он вернётся к маячку, отыщет жабу и устроит сеанс прямого эфира. А послезавтра Тимофеев сам полетит к жабе. Исследует её, опишет, сделает снимки, а по возвращению на Землю выступит с сенсационным докладом. И жабу назовут его именем. Bufo Tener Timothy. Вук подхватил Хиппи на руки и пошёл пить чабрец.
– Давай ещё раз, - попросил его Сергей, когда они выпили по чашке пахучего напитка, отдающего ароматами нагретых солнечных полей. Запах Вуку понравился. Напоминает лето, полдень, лень и бездонную голубизну неба.
– Про выравнивающий коэффициент.
– Давай, - согласился Янко, подливая следующую чашку.
– Глянем снова на уравнение. В принципе, оно простое. Описывает суперпозицию всех потенциальных состояний частицы по всем её координатам. И первая мысль, которая приходит в голову - а что считать координатой? Исходя из фундаментальных свойств пространства, время - тоже его координата.
– Я считал координатой численную меру степени свободы, - возразил Тимофеев.
– А время - не свободно. Оно однонаправленно. Измерить мы его можем, но постфактум, причём измерение заключается только в констатации пространственных изменений. Дескать, минуту назад, моё тело было на сто метров дальше от дома или от чего ещё там...
– А если представить, что однонаправленным его делают лишь наши органы чувств? Что нам специально природой предусмотрено ограничение видимости во времени.