Эрбат. Пленники судьбы

Корнилова Веда

И еще Киссу было сказано: делай, что хочешь, но только чтоб твоя психованная баба там лишний раз не визжала, к себе лишнее внимание ни привлекала. Может, в другом случае твое присутствие там бы и не понадобилось, но… Ты сам виноват — распустил свою девку до того, что она без твоих окриков никого не слушает! Вот теперь и следи за ней во все глаза, и учти, что там, в тюрьме, вовсе не раззявы служат — если им что покажется подозрительным, то враз скрутят. Так что вся ответственность за эту истеричную бабу — на тебе. И отвечать, в случае чего, за ее ляпы тоже придется тебе. Причем отвечать будешь своей головой. Так что гляди за ней во все глаза, пока они еще при тебе…

Пока

мы ехали по городу, к нам даже сквозь плотно закрытые двери и наглухо завешенные окна доносился крики и шум с улиц, запруженных толпой. Ну да, конечно: сегодня же первый день празднеств в честь Великого Сета. Как мне сказали, вскоре на улицах Сет'тана начнется праздничное шествие, а вечером на площади перед главным храмом начнется обряд принесения человеческих жертв во славу Великого Сета… Это мерзкое зрелище будет проходить по вечерам, при свете факелов — подобное больше впечатляет, да и зрелищность ночью на порядок выше. А жертвы будут приноситься все три дня праздников, и десятком-другим человеческих жертв дело не ограничивается. Счет пойдет на сотни, а то и тысячи человек… Кроме того, как сказал Кисс, там будет много такого, о чем мне лучше не знать…

Человека, сопровождавшего нас в карете, я раньше не видела, но этого и не требовалось: всю дорогу он бдительно присматривал за нами, а потом высадил из кареты в нужном месте, и быстро исчез вместе со своим экипажем.

Оказывается, мы стояли неподалеку от входа в тюрьму. Несмотря на яркий солнечный свет, вблизи темная громада тюрьмы смотрелась не менее жутко, чем издали. Огромное черное здание, поражающее своей мощью и силой. Такое впечатление, что жаркий солнечный день был сам по себе, а тюрьма жила особой жизнью, которой не касались веселье и яркий дневной свет.

Обычно на этой площади было довольно малолюдно. Оно и понятно: это место никак не располагало к прогулкам — тут, на тщательно охраняемой и просматриваемой со всех сторон площади, находятся и тюрьма, и цитадель колдунов. Жутковатое соседство, от которого любому здравомыслящему человеку следует держаться как можно дальше.

Однако сегодня здесь народу хватало — все же главные праздники года… Кроме зевак и немалого числа стражников, здесь полно и торговцев, которых в обычный день на эту площадь ничем не заманишь. Сейчас они торговцы предлагали людям свой нехитрый товар — пирожки, сладости, напитки, в том числе и весьма крепкие. Хватало и прочих, тех, кто в обычные дни не жаловал Нерг своим присутствием — артистов, циркачей фокусников, короче, всех, кто развлекал народ. Что ж, в праздничный день простому люду не грех выложить из своего кармана монету-другую, и особенно здесь, на этой площади, имеющей столь жуткую славу, и поневоле притягивающую к себе людей в те дни, когда на ней, на этой самой площади, можно безбоязненно находиться. Все же подобное соседство цитадели колдунов и страшной тюрьмы щекочет нервы простому человеку, и ты будто возвышаешься в собственных глазах. Еще бы: купить у уличного разносчика пирожок, и с удовольствием жевать его, поглядывая на парочку страшных зданий, зная при этом, что в одном из тех зданий томятся люди, а в другом творят свои жутковатые дела те, при встрече с которыми обыватели стараются скашивать свои глаза в сторону…

Долго смотреть на площадь нам не дали. Почти сразу же после того, как отъехала карета, к нам подошел какой-то человек в военной форме, и, сунув нам в руки какие-то бляхи и бумагами, почти что проводил до дверей тюрьмы. Сам, правда, при этом отошел немного в сторону, и сделал вид, что не имеет к нам никакого отношения. Что ж, с самого начала было понятно,

что внутри этого мрачного здания нам придется полагаться лишь на себя и на свои силы. Если сейчас что пойдет не так, или же мы сию секунду вздумаем удрать отсюда как можно дальше, то этот человек сразу же применит против нас оружие, но, скорей всего, убьет нас сразу. Если что, у него будет оправдание: эти двое показались ему подозрительными, вот он и достал свое оружие… А что, на подобное он имеет полное право.

Если честно, то, стоя перед высокими дверями из крепкого дерева, мне внезапно стало немного жутковато. Ладно, бояться начнем потом, если дела у нас пойдут не так, как нам бы того хотелось.

Взялись за большое железное кольцо, вделанное в двери, несколько раз ударили им…

— Чего надо? — в распахнувшемся небольшом окошке показалось недовольное лицо.

— Мы к вам. Вот… — протянул Кисс в окошечко лист бумаги.

— Погодите. Офицера позову… — и окошко с треском захлопнулось.

Я же тем временем осматривалась. Крепкие стены, сложенные из плотно подогнанных монолитных глыб, крохотные щели-бойницы, начинающиеся на уровне трех человеческих ростов, дверь из мореного дуба, да еще и окованная железными полосами… Да, такая дверь выдержит очень многое, ее и тараном не проломить и не выбить. Нет, выбить ее, конечно, можно, только вот сколько на подобное уйдет времени и сил!.. Что ж, тут все сделано основательно. Эта тюрьма выдержит осаду целого войска…

Ждать пришлось недолго. Несколько минут ожидания, и тяжелая дверь чуть приоткрылась.

— Заходите.

Не очень приятное чувство, когда за твоей спиной с лязгом захлопывается дверь, отделяя от светлого дня и солнечного света. Впрочем, мне не впервой — уже испытывала разок подобное ощущение, правда, в прошлый раз это было в моей родной стране… Там было как-то полегче, а здесь непонятная тяжесть на душу давит с того самого мгновения, как переступаешь порог этой тюрьмы.

Солнце осталось там, за тяжелыми дверями, а мы оказались в мрачном квадратном помещении, сразу же за которым начинался каменный коридор с постепенно снижающимся сводом, причем ни здесь, ни в том коридоре не было без единого окна. Надо же, какая разница: яркий свет за стенами, и полумрак тут… Весь свет исходил только от горящих факелов, укрепленных на стенах. И еще здесь довольно прохладно, несмотря на то, что за стенами был жаркий летний день.

Тут же, у входа, находятся несколько вооруженных стражников, которых, судя по взглядам, куда больше интересовала я, чем кто-либо другой из присутствующих. Перед нами стоял немолодой офицер, держа в руках ту самую бумагу, которую мы только что передали стражнику.

— Ничего не понимаю! — офицер оторвал взгляд от листа бумаги. — То чуть ли не подчистую всех снимают с пятого витка, то туда новых людей направляют! В толк не возьму — с чего это вдруг такая щедрость?.. Вы оба откуда? Я вас раньше никогда не видел.

Я тем временем оглядела помещение. На одной из стен развешено оружие, здесь же находится нечто вроде полок, на которых лежат цепи, кандалы, еще какое-то железо… Неподалеку от стены, в больших ведрах стоят незажженные факелы.

— Мы из Западной крепости — Кисс говорил то, что ему было велено сказать. — Прибыли вчера. Нам сказали, что теперь мы будем служить здесь.

— На каком основании?

— Не могу знать. Приказ сверху. Сказали — отныне на одном месте никому нельзя будет задерживаться. Чтоб ненужными связями не обрастали. Людей часто будут переводить с места на место. Вот с Западной крепости и начали… У нас начало службы здесь — с сегодняшнего дня.