Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3
Шрифт:
Остальные пять посадочных отсеков, идущие за изувеченным кораблем, пусты. Из-за переполненности «Волунтас» их площади временно отвели под казармы. Именно там наше место для сна. В помещениях много раскладных коек, и возле каждой стоит верстак. В своей любви к механизмам медузийцы сродни нам, Саламандрам. Тем лучше, поскольку ни у одного из увиденных мной легионеров не было полноценного комплекта снаряжения. А тем немногим адептам, что есть на корабле, понадобились бы годы для починки всего этого.
Э’неш подводит меня к переделанному административному столу. Я понимаю, что он предназначен
Мой брат смущается.
— Мне жаль, что твой доспех не в оружейной или военных залах, — говорит он, — но, как ты уже догадался, там просто нет места.
Я провожу рукой по нагруднику. Его очистили от угольно-чёрной копоти. Вмятины на металле сгладили и подготовили к ремонту. Я перевожу взгляд на Э’неша, и он опускает глаза.
— Прости. Я решил поработать с твоим снаряжением, пока тебя осматривали в лазарете. У меня была всего одна ночь. Это меньшее, что я мог сделать после того, как… — Его голос умолкает. А горящие глаза светятся слегка не так, как должны.
Я чешу кожу вокруг восстановительной повязки на руке. Рана была серьезной, ещё немного — и потребовалась бы ампутация. На мое счастье, этого не произошло. Рана заживет. Процесс деления клеток вызывает раздражающий зуд в мышцах. Выстрел мог быть сделан из оружия самого Э’неша. Все три моих товарища — Го’сол, Джо’фор и Ге’Фаст — мертвы. И после всех пережитых нами ужасов двое из них пали от рук наших союзников.
Если б я верил в судьбу, то сказал бы, что она жестока.
Я хотел поблагодарить Э’неша за проделанную работу — все сделано аккуратно и тщательно. Но я не могу этого сделать. Меж нами разверзлась пропасть молчания, которую я не в силах преодолеть.
— Что ж, — говорит он. — Ещё увидимся. Моя койка там. Здесь, на корабле, где-то полдесятка наших. Всех Саламандр разместили вместе.
Я киваю, но не могу улыбнуться, чтобы утешить его. В смерти наших братьев нет его вины. Он отворачивается, безуспешно пытаясь скрыть позор, который, как я знаю, останется с ним навечно.
И который уже убивает его.
Проходит время, я провожу его за работой над своей броней. Будь это в старые времена, когда мы путешествовали в составе славных флотов, повергших Галактику к ногам Императора, я бы выбросил половину имеющихся деталей и запросил замену из оружейной. Но все изменилось. Теперь у меня нет такой возможности, ресурсы в крайнем дефиците. Однако мне дали новый шлем, поскольку свой я потерял вскоре после резни. Его принес Оск’мани, один из шести моих братьев на этом корабле. Шлем сделан недавно, тусклый металл ещё не познал краски. Модель мне незнакома, и по качеству он хуже моего родного, но у него толстая броня: три дополнительных слоя, скрепленных молекулярными связующими штифтами.
Оск’мани кладет руку мне на плечо. Он думает о шлеме то же, что и я.
— Это всё, что они могут сделать, брат. Внутренние системы не ахти какие, но толщина обеспечит дополнительную защиту от масс-реактивных. Радуйся, что остальные части твоей брони восстановимы.
Я ставлю шлем
Жаль, я не могу работать быстрее. Все мои братья в броне, в полной боевой готовности. Я же, наконец, могу носить свои пластрон и наспинник. Я заменил силовые кабели в плакарте [24] и починил разъемы интерфейса на груди и позвоночнике. К счастью, электросхемам понадобился лишь частичный ремонт, ибо эти механизмы настолько сложны, что для полного ремонта потребовались бы знания технодесантника или жреца Механикума. Я же простой ремесленник.
24
Пластинчатый доспех, составляющий нижнюю часть кирасы.
Также я закончил с броней для правой руки. Её я пока не надел, чтобы не мешала работе. Но волоконные связки в обеих ногах нуждаются в замене; непростая задача, но она мне по силам. А вот наруч левой руки уже не спасти. На верстаке лежит вскрытая силовая установка. Один из охлаждающих контуров внутри нее почернел и крошится от прикосновения. Оск’мани смотрит на всё это через мое плечо и сочувствующе хмыкает, словно говоря, что не хотел бы сам столкнуться с подобным. После чего оставляет меня в покое.
Проходит шесть недель. С нами связались другие выжившие, и мы присоединились к ним. А я всё ещё работаю над своей броней.
На следующей неделе прибывает ещё больше выживших. Все они становятся частью флотилии, которая скрывается в бушующей фотосфере угасающей красной звезды.
Командор Салнар шагал по коридору стыковочного отсека, лязгая новыми ногами по палубному покрытию. Он был полон сил и мрачной целеустремленности. Рядом с ним шагал командор Тейваар. За ними шли восемь легионеров, по четыре от каждой из их клановых рот. Командоры поприветствовали Аверниев, которые охраняли люк, ведущий на другой корабль.
— Командор Измал Салнар из клана Сорргол.
— Командор Раб Тейваар из клана Вургаан.
Громадные ветераны в терминаторской броне склонили головы и отошли в стороны, освобождая дорогу.
— Добро пожаловать, командор Салнар, командор Тейваар.
В зале совещаний собрались представители четырех кланов. Во флоте беглецов присутствовали подразделения двадцати двух рот X Легиона, но их суммарная боевая мощь была эквивалентна немногим более восьми. Также вместе с ними спасся корабль Гвардии Ворона, а по различным судам была разбросана примерно полурота Саламандр. Однако ни тех, ни других не пригласили на собрание.
Слово держали три железных отца. Их лидер, фратер Юраак, обращался к потерянным сынам Ферруса Мануса.
— Нельзя поспешно назначать нового лидера, — объявил он. — Железные отцы будут лично консультировать каждого командира роты на протяжении всего кризиса. Впоследствии на Медузе созовут совет всех кланов, где будет принято решение о том, кто возглавит Легион. Но не здесь и не сейчас. Не так.
— Зачем? — спросил угрюмый капитан из клана Унгаварр. — Среди нас есть воины, способные справиться с этой задачей.