Ересь Хоруса. Омнибус. Том II
Шрифт:
Однако больше всего им нравились части про приключения подруги Кая, девочки по имени Герда, которая, казалось, всегда была одних лет с Миской и Вивьен. Одолевая разбойников, ведьм и ловушки, она, наконец, отыскала дорогу в логово королевы зимы.
— И Герда освободила Кая силой своей любви и невинности, — произнесла Аливия. — Ее слезы растопили лед в сердце Кая, и когда тот увидел все ужасные вещи, что совершил, то разрыдался и смыл осколок зеркала демона из своего глаза.
— Ты забыла кусок про слово, которое Кай должен был сложить.
— Ах да, мне никак
— А что это было за слово? — спросила Вивьен.
— Очень важное слово, — с насмешливой серьезностью ответила Аливия. — Слово, отголоски которого и по сей день гуляют в мире. От самой Старой Земли до Молеха и обратно.
— Да, но что это?
Аливия перелистнула страницы к концу сказки и уже собиралась произнести слово, которое читала сто раз. В изначальном языке оно выглядело как Evigheden, однако сейчас на странице было не оно.
— Лив? — спросила Миска, когда она не ответила.
— Нет, этого не может быть, — проговорила Аливия.
— Что это? — спросила Вивьен. — Что за слово?
— Mord, — произнесла Аливия. — Убийство.
В главном военном шатре Сынов Гора было жарко и сыро, будто в пустыне после дождя. Землю устилали толстые ковры из звериных шкур, вдоль колышущихся матерчатых стен тянулись стойки с оружием, в центральном очаге медленно горело низкое пламя. Как и в покоях вождя равнинных варваров или же на одной из редких аудиенций Хана, тут отсутствовали удобства, которых можно было бы ожидать от примарха.
Гор стоял с западной стороны костра, читая книгу, обернутую человеческой кожей. Лоргар утверждал, что переплет и страницы сделаны из трупов с Исствана III, и у Гора в кои-то веки не было причин ставить его слова под сомнение.
Символизм — вот какое слово употребил его брат в ответ на вопрос, зачем столь омерзительная обложка книге, и без того источающей ужас. Гор понимал подобное и разместил прочих деливших тесное пространство военного шатра соответствующим образом.
Напротив него, на восточной стороне, олицетворяющей дух и дыхание жизни, навытяжку стоял Граэль Ноктуа. Он был высок и горделив, невзирая на полученные на Молехе ранения. Аугметическая рука уже практически полностью срослась с его нервной системой, однако там, где когда-то билось сердце, до сих пор оставалась пустота.
На севере, стороне земли, стоял Гер Гераддон, фарфорово-белые кукольные глаза которого совершенно не отражали света пламени. Его аспектом были рождение, жизнь, смерть и перерождение. Напротив предводителя луперков, на южной позиции огня, парила фигура Красного Ангела. Они глядели друг на друга с напряжением, от которого как будто потрескивал воздух — нематериальные чудовища, связанные со смертной плотью.
Один — добровольный носитель, другой — добровольная жертва.
Книга позволила Гору много
Слова, которые произносил Гор, были не словами как таковыми, а гармониями, резонирующими на ином уровне бытия, словно музыкальные ноты или ключ в замке. От их использования смердело черной магией — слыша этот термин, Лоргар презрительно улыбался, однако тот был более уместен, чем полагал его колхидский брат.
С каждым стихом охватывающие Красного Ангела цепи натягивались сильнее. Все, кроме одной. Его доспех скрипел и трескался еще больше. Трещины лизало шипящее белое пламя. Цепь, которая окружала череп, плавилась, стекая изо рта раскаленными добела ручейками.
— Мудро ли это? — спросил Ноктуа, когда Красный Ангел выплюнул последние остатки пут.
— Может и нет, Граэль, однако необходимость заставляет.
Красный Ангел обратил свои горящие глазницы к Гору.
— Гор Луперкаль, я — оружие, муки тысячи проклятых душ, согнанные в создание из чистейшей ярости, — произнес он. — А ты держишь меня связанным цепями из холодного железа с древними заговорами? Я жажду убивать, калечить, разрушать тех, кто некогда называл эту оболочку своим братом!
Его слова были словно зазубренные крючья, пронзавшие уши. Демон источал злобу, и даже сам Гор ощутил себя затронутым его силой.
— Ты получишь свою долю крови, — сказал Гор.
— Да, — произнес Красный Ангел, принюхиваясь и облизывая свое безгубое лицо почерневшим языком. — Перед тобой собирается вражеское воинство в неисчислимом количестве. Миллионы сердец, которые можно поглотить, целая эра страдания, которое можно учинить на костях мертвецов. Трупы, заполняющие пустошь, станут игрушками для пускающих кровь.
Ноктуа повернулся к Геру Гераддону.
— Все создания варпа столь нелепо вычурны?
Гераддон ухмыльнулся.
— Те, кто служит владыке убийства, несомненно, любят определенные кровавые гиперболы.
— А кому служишь ты? — поинтересовался Гор.
— Вам, мой повелитель, — ответил Гераддон. — Только вам.
Гор в этом сомневался, однако сейчас было не время обсуждать верность. Ему требовалась информация такого рода, которую можно было получить лишь у существ не из этого мира.
— Смерть стража моего отца внутри горы открыла мне многое, но я все еще хочу кое-что узнать.
— Все, что тебе нужно знать — что есть враги, чью кровь еще предстоит пролить, — ответил Красный Ангел. — Освободи меня! Я омоюсь в океане крови, глубоком, словно сами звезды.
— Нет, — сказал Гор, выдвинул из перчатки когти, развернулся и вонзил их в грудь Красного Ангела. — На самом деле мне нужно узнать немного больше.