Ересь
Шрифт:
– Неужели?!
– Увы, - отец Каллоидий скорбно вздохнул и прикрыл перепонкой средний глаз.
– Но все это не идет ни в какое сравнение с еще одним еретическим учением, о котором мы узнали совсем недавно. Представляете, эти гнусные еретики дошли до того, что посылают собственных миссионеров! Страшно подумать, сколь уменьшатся доходы церкви, если они сумеют совратить с пути истины многие пока пребывающие в неведении о Создателе миры!
– Спаси и помилуй нас, Господи, от подобной напасти!
– в ужасе воскликнул
– Аминь!
– эхом откликнулся отец Каллоидий и добавил: - Вот мы и пришли.
Отец Фловиан огляделся. Заговорившись, он и не заметил, как они очутились под самыми стенами монастыря, стоявшего на невысоком пригорке. Вокруг раскинулись поля, на которых трудились худые трехногие существа. На краю поля двое монахов, казавшихся точными копиями отца Каллоидия, секли розгами чем-то провинившегося аборигена, наставляя его на путь истины. Ничто не нарушало идиллии.
Следуя за отцом Каллоидием, отец Фловиан протиснулся в узкую калитку сбоку от ворот и оказался во дворе, вымощенном каменными плитами. Они пересекли двор и вошли в постройку, где, судя по всему, находились кельи монахов. Отец Каллоидий привел гостя в собственную келью и предложил отдохнуть с дороги. Послушник из числа местных жителей принес им постную еду - ведь был четверг, освященный веками рыбный день - и они провели с полчаса в благочестивой беседе за скромной трапезой. Потом отец Каллоидий предложил пройти в библиотеку а затем осмотреть хозяйство монастыря.
– Вы двоякодышащий?
– спросил он в коридоре.
– Нет, ну что вы, - отец Фловиан вовсе не обиделся на этот нетактичный, в общем-то, вопрос.
– Ах извините, я, наверное, что-то напутал, - они вошли в библиотеку, и отец Каллоидий подошел к стеллажу с книгами.
– Как, вы говорите, называется ваша родная планета?
– Земля, - отец Фловиан постарался не показать своего удивления, ибо недостойно пастыря обижаться на плохую память ближнего.
– Земля, Земля...
– бормотал про себя отец Каллоидий, листая какую-то книгу. Потом, отыскав, наконец, нужную страницу, воскликнул: - Ах ну конечно же, Земля! Ну как я мог забыть?! Извините меня ради Бога!
– Ну что вы, что вы, - помог ему преодолеть смущение отец Фловиан.
– Выходит, вы все же обратились в истинную веру?
– Что вы хотите сказать?
– Ну как же: вот здесь написано, что четыре тысячи лет назад наш миссионер Гамарий, преобразованный к вашему внешнему облику, попытался было привести вас в лоно святой церкви, а вы не то отрубили ему голову, не то прибили гвоздями к столбу.
– Позвольте...
– отец Фловиан ничего не понимал. И тут его вдруг словно ударило - нигде в монастыре не увидел он до сих пор ни единого креста, ни единого серпа и молота, ни одного из других символов веры Объединенной Церкви! Выходит... Выходит, он попал в логово к гнусным еретикам! И не в силах сдерживать
– Ч-что?!
– отец Каллоидий, не находя слов, судорожно глотал ртом воздух.
– Да что такое вы говорите?! Тут же белым по черному написано, что святой Гамарий...
– Ложь!
– громовым голосом заорал отец Фловиан.
– Гнусная, подлая ложь! Не было никакого святого Гамария! И не могло быть! Бог создал нас по своему образу и подобию, а потом послал на землю своего сына, чтобы тот искупил наши грехи, и мы - слышишь ты, ничтожный!
– мы распяли его сына на кресте!
Отец Каллоидий даже задохнулся от возмущения, выронил книгу на пол и закричал, перекрывая голосом задохнувшегося в кашле отца Фловиана:
– Это ты - гнусный еретик! Так извратить святое учение! Господи, и как это ты носишь по космосу такое отродье?! Бог сотворил нас - нас, понимаешь ты?!
– по своему образу и подобию, а потом мы засварбучили его сына на гмяве, и он искупил наши грехи.
Понимая, несмотря на всю охватившую его ярость, что ему теперь придется спасаться от гнусных еретиков, и сейчас не время для богословских диспутов, отец Фловиан повернулся, чтобы бежать прочь из логова греха, в которое его заманили, но что-то ударило его сзади по голове, и он потерял сознание.
Очнулся он в подземелье, привязанный цепями к железному столбу. Отец Каллоидий стоял напротив, за ним виднелась чья-то темная фигура у пышущего жаром очага. Заметив, что отец Фловиан открыл глаза, отец Каллоидий приблизился к нему и сказал:
– Сын мой, отрекись от своих заблуждений и войди в лоно истинной церкви. Тогда откроется тебе путь к вечному блаженству, и не придется душе твоей гореть в геенне огненной. Отрекись перед смертью, - и он сунул какой-то предмет прямо в лицо отцу Фловиану.
– Что это?
– спросил тот, отстраняясь.
– Несчастный, это же гмява, символ веры!
– Пустите меня, гнусные еретики!
– рванулся отец Фловиан, но цепи, державшие его, были прочны.
– Ты одержим дьяволом, но мы изгоним его, - произнес отец Каллоидий, пряча гмяву.
– Хорошо, что ты попался нам, посланец Сатаны, не успев совратить этого мира. Ты еретик, а всякая ересь должна уничтожаться в зародыше. Покайся, и смерть твоя будет легкой!
– Нет, нет!
– закричал отец Фловиан.
– Дьявол говорит твоими устами. Начинай!
– повернулся отец Каллоидий к темной фигуре у очага.
Через несколько секунд первый нечеловеческий крик отца Фловиана заполнил подземелье.
А совсем недалеко, всего в нескольких километрах его роботы продолжали трудиться, деловито возводя на берегу спокойной реки изукрашенный крестами и серпами и молотами пункт первичного приобщения к вере.