Еретик
Шрифт:
— Ты ответишь за эти слова, наглец, лично тебя я начну есть с ног и буду медленно заживо обгладывать твои кости, пока ты снова и снова будешь их отращивать.
— Ага, счас, бегу и падаю на волю вашей милости, обойдетесь и с этими словами, я пулей нырнул в придорожный кустарник, заставив на миг оторопеть всех присутствующих. Уже отбежав на сотню метров, я услышал пронзительный визг, который возвещал лишь об одном: охота на меня началась.
Охота
***
— В погоню! — Ингвар первым опомнился от наглости с которой незнакомец обставил их. Такого он потерпеть не мог, не перед своими подданными: мало того, что он оскорбил его, сравнив с животным, так еще и сбежал, пока они не успели опомниться. Вот только не знал ни он, ни его товарищи о том, что сбегать Штефан никуда не собирался, и охотники с жертвой очень скоро поменяются местами. Пришпорив своего фелиара, а именно так назывались эти ездовые животные, виконт направился
— Он нужен нам живым, — эти слова резанули слух виконта как остро отточенный нож. — Ты можешь его помучить, попытать, но необходимо, чтобы он был в состоянии работать.
— О, он будет жив, вот только рад ли он будет этому… вопрос спорный.
— Это меня не волнует.
— Будет исполнено. — Спорить с Мунтусом было себе дороже, поэтому оставалось лишь согласиться. Ингвар не боялся потерять след, поскольку фелиары, учуявшие свою добычу отыщут ее где угодно, хоть на другом континенте.
***
Первым со Штефаном встретился один из загонщиков, дендрик Алан. Дендрики- представители лесной расы, которые долгие годы жили в гармонии с природой не впадая в вассальную зависимость ни к одному из правителей. Все изменилось с приходом к власти Синта и его семьи, после которого лесному народу пришлось сделать выбор: покориться или умереть. Будучи не особенно гордым народом, они выбрали службу. Отменные следопыты и егери, умеющие не просто читать следы или выслеживать по запаху, но общаться с деревьями, которым они приходились дальними родственниками. Впрочем все эти навыки не нужными были в данной охоте по той причине, что их жертва нарочито громко заявляла о себе: беглец выламывал сухостой своим телом, обламывал ветки и громко выражался, продолжая нестись с огромной скоростью. Если бы только Алан в тот момент догадывался, что для него и остальных готовится, он бы не был так беспечен. В какой-то момент голос мужчины в последний раз раздался вдалеке, а затем затих. Загонщик снял короткий лук со спины, вложил стрелу и пошел гораздо быстрее. Он примерно определил дистанцию и место, где должен был находится беглец. К сожалению, изучение эффекта Доплера не входило в программу подготовки, поэтому чудовищной силы удар ногой в челюсть он практически пропустил, успев заблокировать луком удар и попутно переломав себе пальцы на руке. Однако, это не помешало ему отправиться в полет на несколько метров, попутно получая один за одним удары руками и ногами отовсюду. Казалось, что против него сражается не один голодранец сорокового уровня, а сразу десяток бойцов в хорошей экипировке. Оказавшись впечатанным в дерево, почти обессиливший от травм Алан, сделал последнее, что он мог и успевал в этой ситуации: подал сигнал всем остальным охотникам, использовав древесную магию своего народа, попутно обрастая колючками, сочащимися различными растительными ядами. Мужчину, который в этот самый момент занимался отрыванием конечностей загонщика ни яд ни его манипуляции, похоже совершенно не смутили. Напротив, схватив руку, которая все еще сжимала обломки лука и истекала древесной смолой и ядами он с утробным чавканьем начал выгрызать мякоть, обильно смазывая ее ядом. Тут мужчина оторвался от своей трапезы и посмотрел на стонущего в предсмертной агонии Алана. Увиденное последним вселило в него такой ужас, что тот непроизвольно вскрикнул: кожа недавней жертвы стала серо-зеленой, похожей на шкуру самих дендриков, три ряда накрест лежащих зубов и глаза, которые смотрели на изуродованного загонщика без всякой ярости. Было в этих голубых кристаллах души только одно- любопытство. Михай, он же Штефан, подошел к недавнему охотнику и безо всякого усилия вырвал тому сердце, похожее на переплетении мясистых корней и откусив первый кусок, а вместе с ним получив три уровня за счет разницы и огромного количества бонусов, вдруг почувствовал, как пара стрел вгрызлись в его коленные суставы, заставив последние подогнуться. Не издав ни единого звука, хотя боль была чрезвычайно сильна, он рванул вверх и скрылся в кроне деревьев. Уже тогда стало окончательно ясно, что охотники и жертва поменялись местами. Пока это понимал лишь один Мунтус, который в бессильной ярости следил за происходящим имея возможность лишь направлять в нужную сторону Ингвара и его спутников. Меж тем, по воле богов или Оператора, Штефан не мог понять,
— Ну что же, так даже интересней будет. — Движения его перестали быть рваными и он, раскачивая цепями рванул в сторону Игида, следуя по зигзагообразной траектории, просчитать которую было крайне трудно. Полупрыжками, полуперетеканиями двигался Штефан, мерно покачиваясь на манер маятника, не позволяя больше ни одной из стрел поразить себя. Поравнявшись плечом к плечу егеря, он резким, практически неуловимым движением накинул кандалы на шею дендрика и рванул на себя. Раздался хруст ломающейся древесины и голова, еще недавно прочно сидящая на шее повисла на тонкой ниточке волокон. В тот же миг, оковы спали с рук и ног и резким перекатом Штефан ушел в сторону от стрел которые пронзили почву в том месте, где он был мгновенье назад.
— А этот парень мне начинает нравится. — Один из варгов наблюдал со стороны, как голодранец без экипировки, голыми руками стирает в пыль пару егерей выше себя на голову. Юрген был самым старшим из варгов, сопровождавших Ингвара и больше всех ненавидящий его. Когда-то Синт вместе со своим сынком спалили его деревню до тла, забрав его и двух братьев себе. В отличие от последних, старшему теперь уже егерю на тот момент было уже тринадцать и он прекрасно помнил отца и мать, которых заживо сожгли привязав к столбу их "ложного" бога. И впервые за три десятка лет службы, кроме ненависти и отвращения к себе и собственной трусости в нем вспыхнуло новое чувство. Это была надежда, которая по иронии судьбы приняла облик этого странного мужчины в данный момент потрошившего дендрика. Неизвестно почему, но он нутром чуял, что скоро их беды закончатся, а предки будут отмщены. Его размышления прервал деревянный дротик длиной с ладонь пролетевший мимо его лица, чуть было не задев его и вошедший в ствол дерева позади. Незнакомец все так же находился спиной к ним, только теперь он сидел в странной позе потроша содержимое сумки недавно почившего Игида.
— Мне повторить приглашение или вы трое надеетесь, что второй раз я тоже промахнусь? — Говорил он абсолютно спокойно, но было заметно, что в данный момент это стальная пружина, готовая выстрелить, если вдруг что-то пойдет не так. В сложившейся ситуации, можно было сказать, что Штефан был спокоен как удав. Голодный и от того еще более смертоносный. Троица медленно двинула вперед, обнажив оружие и частично трансформируясь, что вызывало беспокойство у их ездовых питомцев. Фелиары на дух не переносили варгов, однако им приходилось мириться с тем, что те являлись их наездниками и все же обстановка была накалена до предела. Одно неверное движение и все то хрупкое равновесие, что было выстроено невмешательством варгов и более менее миролюбивым настроем мужчины будет нарушено.
— Именем Его Темнейшества Лорда Синта Жестокого, ты арестован, — один из молодых варгов сказавший это наставил оружие на Штефана и двинул впереди всех. Юрген хотел остановить его, но было уже поздно. В сторону молодого варга, которого звали Айварс полетело пять шипов, которые он успешно отбил, лишь последний слегка оцарапал лицо. Штефан убрал руку и продолжил копаться в пожитках дендрика. Не доехав двух десятков метров, Айварс рухнул мешком из седла и забился в конвульсиях изрыгая собственную желчь. В это время штефан наконец соизволил повернуться и посмотреть на непонимающих мужчин и заговорил.
— Aconitum lycoctonum, он же волчий аконит, он же борец северный. Крайне ядовитое растение, концентрат из которого убьет вашего не в меру пылкого товарища минут через пятнадцать, с учетом дозировки. Я не очень люблю грубиянов и глупцов, не понимающих, когда следует остановиться. — Его речь была спокойной и обыденной, словно его совершенно не волновало, что на него направлены мечи и преимущество ни в уровнях ни в количестве не на его стороне. — Противоядия против этого у вас нет, я полагаю, да его и не может быть против той концентрации, что я дал вашему товарищу. В лучшем случае вы растянете его мучения часа на два-три, но этого вам не хватит, чтобы доставить его к лекарю и изготовить противоядие.
— Но у тебя оно есть. — Старший варг понимал, что захоти сейчас этот странный мужчина их смерти, они бы уже втроем лежали тут так же как и Айварс. Глупый мальчишка, не все в этом мире решается силой оружия и грубой силой. Кроме того он почуял еще кое-что. Запах, которым помечают своих варги. Это был еще один аргумент в пользу того, что все еще можно договориться.
— Возможно, однако, чем дольше мы тут точим лясы, тем сложнее будет процесс восстановления. Более того, я готов предоставить его вам совершенно безвозмездно, лишь с одним условием.