Еретики Аквасильвы
Шрифт:
– Вторжение планировалось задолго до твоего письма. Неужели ты этого еще не понял?
– Я не могу избавиться от мысли, что мы каким-то образом могли изменить ситуацию в лучшую сторону. Полтора года назад, уплывая из Лепидора, я радовался тому, что мы нашли железо. У нас появились хорошие перспективы. Мне казалось, что, получив постоянный доход, мы через несколько лет превратим этот город в прекрасное место, куда потянутся торговцы и где каждый найдет свое счастье. Представляешь, каким я был наивным?
Во мне проснулась злость.
– А получилось все наоборот. Тот злодей
На меня накатил новый приступ страха. Я задрожал. Мне было стыдно за свою слабость, но, несмотря на совет Равенны, я не мог выбросить из головы образ опаляющего пламени. Что, если она ошиблась, и маг ума блокировал нашу способность погружаться в спасительную пустоту? Я попытался освободить свой ум от мыслей, и хотя эта процедура заняла немного больше времени, чем обычно, мне удалось достичь транса, в котором отсутствовало осознание телесных чувств.
– Видишь, – тихо сказала Равенна. – У тебя получилось.
Вес цепей пригибал меня вниз. Я прислонился спиной к стене. Металлические оковы натирали запястья. Однако это неудобство было временным. Скоро наши неприятности должны были закончиться навсегда.
– Катан!
– Да?
– Извини, что я была так холодна с тобой. Надеюсь, ты понимаешь причину моей осторожности.
– Конечно, понимаю. Тебе не нужно извиняться.
– Мы могли бы стать хорошей парой. Ты и я. Единственные люди, обуздавшие силу шторма – пусть даже наши усилия оказались напрасными. Мы могли бы сформировать абсолютно новую ветвь магии, которая включала бы в себя твою любимую океанографию.
– Не печалься. Кто-нибудь услышит о нас и попробует повторить наше достижение. Возможно, будут найдены другие способы. Когда-нибудь все маги научатся создавать звенья силы, как это делали мы.
– Да, было бы здорово.
Равенна обвила рукой мою шею, насколько позволяла цепь, и прижалась губами к моим губам. Я поцеловал ее, и она ответила тем же – жарко и страстно. Мы впервые целовались по желанию, без притворства и необходимости в маскировке. Казалось, поцелуй длился целую вечность. На какое-то время я даже забыл, что нас ожидала казнь.
Ту долгую ночь мы провели в разговорах и в мечтах о будущем. Нам не хотелось верить в то, что наши жизни подходят к концу.
Когда слабый серый свет пробился в нашу камеру, за нами пришли.
Несмотря на дрожь в ногах, я решил не выказывать свой страх. Мне хотелось взойти на костер с достоинством графа. Нас повели по лестнице, подталкивая пиками в спины. Подойдя к руинам ворот, мы увидели остальных осужденных. Некоторые из них сохраняли решительный и гордый вид. Другие, особенно юные апелаги, с трудом удерживались от слез. С серых небес по-прежнему лил дождь. Но, судя по всему, Харом восстановил изощит Дворцового квартала – на рыночную площадь проникала лишь мелкая морось.
Я поймал взгляд Палатины и удивился ее
За несколько утренних часов жрецы сколотили низкий помост, из которого торчали двадцать пять столбов различной высоты. Около каждого из них лежала свернутая веревка. Сам помост и все пространство вокруг него были завалены щепой, опилками и измазанными дегтем снастями. Все это должно было усилить пламя.
Вокруг, за веревочным барьером, гудела толпа. Сакри согнали сюда всех горожан. Лепидорцам предстояло увидеть показательную казнь их мятежного графа. Этла и ее ближайшие подручные сидели в удобных креслах на открытом пространстве. Их окружали семь пехотинцев Лексана. После бурной ночи количество оккупантов сократилось вдвое. И все они находились на площади.
Гамилькар и Сэганта стояли в стороне среди моряков «Изумруда» и команды «Эрикса». Рядом с ними я заметил капитана орцовой стражи. На нем почему-то была куртка с символикой торгового дома Бэрки. Наверное, Гамилькар проявил благодушие и снабдил одеждой наших расформированных пехотинцев.
Всех осужденных на казнь вытолкали к помосту и поставили на колени перед Этлой. Камни мостовой были мокрыми и холодными. Мои цепи переплелись.
– Все вы обвиняетесь в ереси второй степени, а Катан Тауро и Равенна Юлфада – в ереси первой степени. Эти преступления караются смертью на костре и не предполагают возможности помилования. Однако среди вас находится дочь калатарского фараона. Она рождена для высших почестей, дарованных Рантасом. Принцесса, выйди вперед! Тебе не пристало стоять на коленях в толпе омерзительных преступников!
Наступила тишина, но никто не шевельнулся. Равенна, взглянув на меня, гордо вздернула подбородок.
– Тогда мы найдем ее другим способом, – с усмешкой сказала помощница Премьера.
Маг ума поднял молоток, и тот озарился золотистым сиянием. Из наконечника вырвался луч света. Он коснулся головы апелага, стоящего в конце первого ряда и с изумительной скоростью побежал по этому ряду – от девушки к девушке. Луч на миг задержался на Равенне, но затем прошел мимо и, скользнув по пленным в последнем ряду, вернулся в молоток. Сияние угасло. Маг ума повернулся к Этле.
– Похоже, мы ошиблись, ваша светлость. Ни одна из них не является принцессой.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Это совпадает с мнением инквизиторов. Никто из преступников так и не признался, что знает, как выглядит дочь фараона.
– Жаль. Впрочем, мы сделали все, что могли.
Она повернулась к нам.
– Вы, еретики и хулители Рантаса, осуждаетесь на смерть. Ваши души не найдут утешения на небесах и не вернутся в кругооборот элементалей. Вы навсегда покинете этот мир. Ваши имена будут прокляты, а эта казнь послужит хорошим уроком для последующих поколений.