Еретики Аквасильвы

Одли Ансельм

– Затем я провожу тебя в их свинарник.

– Свинарник?

– Поговорим через минуту.

Она прошла мимо меня и исчезла за углом коридора – точнее, сначала заглянула за угол, а затем исчезла.

Ждать пришлось недолго. Через некоторое время девушка вернулась.

– Сейчас у нас пост. Главам храма подают на ужин мясо снежного оленя, привезенного из Сильвернии. А мы, послушники, должны голодать и очищать свои тела различными постами. И это называется волей Рантаса!

Она прервала обличительную речь и улыбнулась.

– Прости, я забыла представиться.

Меня зовут Илессель Сэн-дрим.

– Катан Тауро, – представился я.

– Каков твой титул? – спросила она, потянув меня за рукав втом направлении, куда я, собственно, и шел.

– Эсграф. А как ты догадалась, что у меня есть титул1?

– Наше начальство приглашает на ужин только титулованных особ и богачей. Ты должен быть аристократом или наследником торгового дома. Жрецов не интересуют люди без власти и сундуков с деньгами.

– Почему ты стала послушницей, если так ненавидишь Сферу?

– Моих приемных родителей отправили на острова. Они полгода будут вести миссионерскую деятельность среди туземцев. Отчим пристроил меня в храм и записал в послушницы. Наверное, надеялся, что я пойду по его стопам. Но он ошибся.

Тон девушки предполагал, что ее приемный отец в будущем сильно пожалеет о содеянном.

– А ты как сюда попал? – спросила она, когда мы поднялись вверх по мраморной лестнице.

Я заметил статую, которую уже видел прежде. Очевидно, мои блуждания завели не на тот этаж.

– Я направляюсь в Танет. Мы нашли железную руду, и мне нужно передать образцы отцу. Он участвует в Совете Аквасильвы.

– Из какого ты клана?

– Из Лепидора.

Мы прошли по главному коридору зиккурата, ширина которого составляла не менее четырнадцати футов, затем свернули в проход с богато украшенными стенами. Откуда-то издалека доносились звуки лютни. Илессель резко остановилась. Я наткнулся на нее и поспешно сделал шаг назад.

– Прости, – извинилась она. – Я думала, что знаю всех музыкантов в городе, но этого еще не слышала.

Мне оставалось лишь гадать о смысле ее слов.

– Ты хочешь сказать, что можешь определить на слух, кто играет на лютне?

– Конечно, – ответила девушка, словно это было совершенно естественно. – В храм часто приглашают музыкантов. Многие из них не очень хороши, но этот имеет талант.

– А как насчет тебя?

– Среди жрецов и жриц, послушников и послушниц я самая лучшая. Как ни странно, это единственное, что у меня получается.

Я впервые встретил такую откровенную девушку. Она говорила со мной, как с равным. Между нами возникла дружеская симпатия. Примерно так же я общался с младшим сыном графа Кортьерес.

– Тебе туда. Трапезная экзарха за углом. Я дальше не пойду, потому что в дверях стоят сакри, а у меня от них мурашки по коже. Жаль, что ты не останешься еще на пару дней. Мне всегда не хватало хорошей компании. Прощай.

Илессель улыбнулась, помахала мне рукой и быстро удалилась в том направлении, откуда мы пришли. Я не мог понять, почему эта девушка показалась мне такой знакомой. Нужно было расспросить

ее обо всем как следует, но она уже ушла.

Мне не хотелось обижать представителей капитула. Я свернул за угол и оказался в широком коридоре, в конце которого виднелась дверь, обитая бронзой. Перед ней стояли двое сакри, облаченные в доспехи.

– Вы эсграф Катан? – спросил меня один из воинов. Неужели их тренировали говорить такими бесстрастными леденящими голосами?

– Да, – ответил я, внезапно осознав, что моя мантия, стянутая поясом, небрежно выбилась из-под него.

Сакри смерил меня пристальным взглядом, затем открыл дверь.

– Следуйте за мной.

Этот воин в малиновых доспехах повел меня по сводчатому коридору, украшенному картинами и антикварными вазами. Пройдя через другую впечатляющих размеров дверь, мы вошли в зал с высоким потолком. Большие окна были задернуты алыми портьерами.

Семь жрецов и Этла сидели за деревянным полированным столом. Дашаар прервал беседу и спросил, где мой эскорт. Он сказал, что Борет послал за мной послушника, но тот, видимо, задержался. Я решил, что это была отговорка. Сакри вышел, и Дашаар указал мне на свободное место за столом через два кресла от Этлы. Сам овальный стол, заставленный блюдами, выглядел как шедевр искусства сервировки. Фарфор и хрустальная посуда превосходили по красоте и ценности все то, что мы имели в Лепидоре.

После пяти смен блюд, каждое из которых было более экстравагантным, чем предыдущее, я вспомнил слова Илессель о свинарнике. Теперь мне стало ясно, о чем она говорила. Все члены капитула словно лоснились от липкого жира. Их чавканье напоминало пиршество животных. Правда, имелись и исключения. Этла вяло ковыряла вилкой тушку фаршированной горлицы, а высокий и сухопарый жрец, сидевший рядом с ней, вообще не притрагивался к пище.

После того как меня расспросили о руднике – а я заявил, что не знаю, насколько велики запасы железной руды, – беседа перешла на политические темы. Я многого не понимал, но старался запомнить кое-какие факты. Жрецы обращались ко мне с оскорбительной снисходительностью, однако меня это мало тревожило. К концу ужина неторопливый разговор коснулся вопроса, который привлек мое внимание. Казначей заговорил о договоре, который Сфера заключила с несколькими торговыми домами Танета. По идее, этот договор должен был упорядочить торговлю в Священном городе. Наделе же, как я понял, они создали монополию.

– Далее мы планируем настаивать на гарантиях безопасности для наших людей, путешествующих по континентам, – говорил казначей.

– Зачем нам это нужно? – спросил его толстощекий старик с седыми бакенбардами.

Насколько я понял, он заведовал канцелярией. Обычно эту должность давали отставным авархам. Обилие пищи разморило его, и он клевал носом над своей тарелкой.

– Из-за пиратских атак, – сказал сухопарый жрец. Он не стал добавлять слово «болван», но чувствовалось, что оно предполагалось. – Уже несколько наших собратьев было похищено или убито во время наглых нападений в море.