Эргай. Новая эра земли
Шрифт:
Третий день оказался похож на второй...
Четвёртый день как две капли воды походил на третий...
Так жизнь постепенно вошла в странную колею.
Через неделю я окончательно смирилась с происходящим и даже начала проявлять на занятиях упорство. Старалась почувствовать эти самые непонятные «внутренние потоки», научиться контролировать собственное подсознание. Но пока особенных успехов всё равно не добилась.
Да, я заставляла себя «просто жить», вставать по утрам, умываться, есть, ходить на занятия, но всё больше чувствовала себя этакой заводной куклой. Мне хотелось на поверхность, хотелось позвонить маме, поговорить с отцом, пробежаться по лесу с Каста.
Дни слились в одну серую полосу, представляющую собой чреду однообразных действий. Выходных нам не полагалось, как и книг, телевизоров, компьютеров, телефонов. Хотя, большинство моих соседок по комнате не особенно от этого страдали. Мне вообще казалось, что им тут даже нравится. Их занимали симпатичные учителя, парни, местные сплетни. Они вообще в большинстве своём вели себя так, будто попасть в этот бункер было их общей заветной мечтой. О доме и прошлом заговаривали редко, словно и не скучали вообще.
Я не понимала их. Они не понимали меня, и больше даже не пробовали идти на контакт. Так мы и жили.
Время летело вперёд, но для меня ничего не менялось. Продвижений в обучении не было, никакой внутренней энергии я не чувствовала, никаких способностей в себе не открыла. Неделя пролетала за неделей, люди в моей группе, как и в комнате, менялись: ребята делали успехи и переходили на друтой уровень обучения, получали личные комнаты. Их места занимали другие. Никто в новичках особенно не задерживался... и только я так и застряла на самом дне этой учебной цепочки, не имея никакого желания ползти по ней вверх.
К общему удивлению, сегодняшнее занятие по медитации у нашей группы проводил лично Дарис - мой старый знакомый блондин. Вообще, официально он был главным среди учителей местного учебного центра, но лично занимался обученней лишь самых одарённых. И тут вдруг, ни с того, ни с сего, решил провести занятие у новичков, среди которых уже пятую неделю вертелась и я.
Девушки смотрели на него, как на настоящее божество, парни взирали на молодого учителя с уважением и странным благоговейным трепетом. Я же не понимала ни первых, ни вторых. Рис для меня был просто симпатичным парнем с другой планеты - не более того. А вот он меня по каким-то причинам всё же считал особенной. На протяжении всего трёхчасового занятия часто подходил, легко касался моего плеча, интересовался моими успехами, старался разобраться, почему у меня ничего не получается. И может, на первый взгляд подобное поведение и показалось бы вполне нормальным, если бы он так же общался и со всеми остальными учениками. Но нет - с другими Дарис говорил подчёркнуто официально и даже холодно, что только доказывало странность его ко мне отношения.
Когда время, отведённое для медитации, подошло к концу, Рис сдержанно похвалил ребят за усердие, дал задание продолжать тренировки и в свободное время, и отпустил всех... кроме меня.
– А с тобой, Саша, мы ещё позанимаемся отдельно. Мне совершенно не нравятся твои результаты. Точнее, их полное отсутствие, - проговорил он, опускаясь передо мной на спортивный мат, на котором я и сидела.
Покидающие помещения ребята смотрели на нас с интересом, но я кожей чувствовала их зависть. Причём исходила она как от девушек, так и от парней, что казалось совершенно противоестественным. Чему здесь вообще завидовать?
Как только за последним учеником закрылась дверь, Рис перевёл на меня серьёзный взгляд и ровным тоном проговорил:
– А теперь, Саша, расскажи мне, почему ты совсем не стараешься? Ты же сама не желаешь развивать свой дар.
– Желаю. Очень, - ответила, почему-то почувствовав обиду.
– У меня просто не получается. Тот прибор, наверное, ошибся. Я обычная. Нет у меня никаких способностей.
– Есть, Саша. А не получается у тебя потому, что не хочешь, чтобы получилось. У тебя нет стремления к успеху, - покачал головой парень, поймав мой взгляд.
– Я чувствую, что тебя всё больше съедает апатия. Ты закрыта и не желаешь раскрываться. Ни для учителей, ни для других ребят, ни для себя.
Я промолчала, просто не зная, что на это ответить. И ещё у меня вдруг возникло странное ощущение, что меня видят насквозь, а это, честно говоря, пугало. Тем временем Рис продолжал свою обличительно-обвинительную речь:
– Ты не принимаешь наших правил, не желаешь становиться частью нашей организации, которая, заметь, борется за свободу твоей планеты. А это неправильно по отношению к твоей родине. Это, Саша, уже предательство своей родины.
Его голос звучал мягко, но в нём ярко звенели нотки укора. Он явно специально давил на мою сознательность, на мою совесть, и в какой-то момент я даже начала чувствовать себя виноватой. Ведь с какой-то стороны Рис был прав. Меня спасли, дали приют, еду, крышу над головой, предоставили возможность узнать саму себя, открыть в себе качественно новые умения. И как я ответила на эту доброту?
– Мне сложно всё это принять, - проговорила, опустив взгляд.
И что странно, едва контакт наших глаз оборвался, я даже дышать стала свободнее, и появилось поистине удивительное чувство освобождения. Мои мысли стали яснее, притупленные чувства снова обострились, а в сознании появилась поразительная догадка, что мне, кажется, пытаются что-то внушить.
Я зажмурилась, стараясь сосредоточиться и понять, что происходит. Ведь мне здесь не нравилось, я не желала вступать в ряды сопротивления, не собиралась геройствовать, рисковать собой ради непонятных мне призрачных целей. Мне просто хотелось выбраться отсюда, вернуться домой и продолжить жить спокойно. А что касается каких-то там способностей - так не нужны они мне. Совсем.
– Дарис, - проговорила, не открывая глаз.
– Я хочу отсюда уйти. Мне здесь плохо, потому и нет никаких успехов.
– Посмотри на меня, - требовательно произнёс он, подсев ещё ближе. Он коснулся моего подбородка, приподнимая лицо, но я лишь сильнее сжала веки.
– Нет.
– Саша, не нужно сопротивляться.
– с нажимом произнёс он.
– Я чувствую, что ты как-то влияешь на мой разум.
– Что, кстати, очень странно, - пробормотал он себе под нос, а я услышала в его голосе мягкую усмешку, разбавленную нотками удивления.
– И как ты это ощущаешь?
– Мне... некомфортно. Я перестаю верить самой себе.
– Что ж. Хорошо. Давай поступим следующим образом. Я пообещаю, что больше не применю в отношении тебя свой дар, а ты откроешь глаза и постараешься объяснить, что именно тебе не нравится, что тревожит, что смущает. И мы вместе попробуем найти выход.
– Что это за дар?
– спросила, пока не собираясь следовать его предложению.
– Такой вот дар, - ответил он, при этом всё же убрал пальцы от моего подбородка и, судя по звукам, отсел подальше.
– Эмпатия. Я могу влиять на чужие эмоции.