Эрхольские близнецы
Шрифт:
Строго говоря, Колин с Ритой пользуются скорее вторым. Склонив голову на бок, я некоторое время задумчиво наблюдаю за представшей моему взгляду картиной. Они не целуются, нет, напрямую упрекнуть не в чем. Просто стоят полуобнявшись, и Рита что-то разыскивает в шикарных пышных мужских волосах.
Колин по земным меркам красив, хоть и не смазлив. Меня всегда раздражало то, что у него чуть удлинённый нос. Возможно, эта же неправильность и притягивала к себе. Но вот в чём ему точно не отказать, так это в том, что он следит за собой. Хоть у нас в офисе и не встретишь откровенных нерях, но в целом никто
Приходится громко прокашляться, чтобы привлечь к себе внимание.
Рита вскидывает голову на звук, но отстраняется нарочито неторопливо. Может, хочет сделать вид, что ничего плохого не сделала, а может, просто в конец обнаглела.
Колин остаётся сидеть неподвижно, но ему проще – он, в общем-то, так и сидел. Только задумчиво подносит сигарету к губам.
– Привет, - легко улыбается.
– Привет.
– Давно тебя не видно, - вклинивается Рита. – Кажется с тех пор, как получила в своё распоряжение личных рабов.
Косится на Колина, как будто ожидая реакции.
Рита, откровенно говоря, тоже девушка видная. Впрочем, девушки у нас почему-то все видные, может, косметика помогает… Худенькая брюнеточка с подчёркнутыми вишнёвой помадой губами. Лично я в такую погоду не стала бы столько времени тратить на макияж, но кому как. А мужики, видимо, любят яркие краски – вон, Колину вполне ничего.
– Не в распоряжение, а на попечение, - спокойно поправляю её. Подхожу, присаживаюсь на подоконник с другой стороны от Колина и, как ни в чём не бывало, забравшись в его пачку сигарет, достаю себе одну.
Курить совсем не хочется. Теперь – ещё меньше, чем обычно. Тем более, в тупике стоит такой смог, что как вошёл – уже как будто бы покурил. Но оставлять их вдвоём хочется ещё меньше.
– Я тоже слышал что-то про этих рабов, - Колин делает затяжку и задумчиво смотрит в пустоту. Потом только поворачивается ко мне: - Ну и как они?
– В смысле – как?
– Ну прямо совсем как рабы? Всего боятся и всё время приказаний ждут?
Хотя описание очень близко к истине, я вдруг понимаю, что абсолютно не хочу характеризовать своих парней так. Вообще никак не хочу их характеризовать. Их прошлое – их несчастье, а не повод для пересудов. И ещё неизвестно, какими стали бы мы, если бы нам пришлось пережить то же, что и им. Колину легко судить. У него папа – посол, он ничего кроме приёмов и просторных квартир с детства не видал. Вдруг мне приходит в голову: а как бы он себя повёл, если бы в его власти оказался раб?
Тут же прогоняю эту странную мысль. Как-как… Так же как любой землянин. Отправил бы на адаптацию.
Но что-то зудит у меня в сердце червячком, напоминая, что от цивилизации до зверства – меньше чем шаг, когда у тебя в руках абсолютная власть.
– Я бы сказала, что всё не так плохо. Они быстро обвыкаются. Вопрос только в том, что будет с ними дальше. Я хотела сегодня поговорить об этом с Корнеем – но он убежал.
– А помнишь, ты нам собиралась новые шторы показать? – интересуется Рита.
Моргаю, не сразу улавливая связь. Однако уже
– Хотела, но лучше не сейчас.
– Потом поздно будет. Лето, пора отпусков.
– Правда, Ник, почему нет? – внезапно встаёт на её сторону Колин.
– Мы вообще-то подумывали в выходные устроить пикник, - продолжает с деланой задумчивостью Рита. – Но ты же, наверное, не сможешь от своих отойти, да? Пришлось бы ехать без тебя. Колин, да?
Сука. Что б её.
– Колин? – уточняю я.
Колин пожимает плечами.
– Правда, погода отличная, весна. Но можно устроить у тебя.
– Можно, - выдавливаю улыбку. – И у меня.
Мы ещё обмениваемся парой фраз. Потом Рита встаёт, приглаживает узкую юбку и говорит:
– Ну всё. Мне работать пора.
Дождавшись, пока она уйдёт, я тоже встаю.
– А мне домой. Готовиться, - что б его, - к пикнику.
В итоге возвращаюсь в препоганейшем настроении – и даром, что за окнами кара золотится солнышко.
Парочка «друзей» поставила меня в безвыходное положение. Позволить им отправиться куда-то на пикник без меня я не могу. И так видно, чем это закончится. Хоть мы с Колином и договаривались, что не облагаем друг друга обязательствами, представлять, как он нежится в объятьях этой стервы, я не хочу. Что касается Риты – то глаза б мои её не видели, ни на пикнике, не без пикника.
Но звать их домой, когда у меня там двое не совсем психически устойчивых парней – дело опасное. Я тут в красках расписываю, какие цивилизованные и добрые люди на Земле, а завтра – бабах, и им на голову сваливается перелётный бордель в виде нашего офиса в выходной день. Нет, конечно, не думаю, что кто-то может отчебучить что-то хоть отдалённое похожее на эрхольские представления о развлечениях, но наши тоже не помолиться вместе собираются. И лучше бы парням в этом не участвовать, пока собственные нервишки не подлечат.
С этими мыслями я бросаю машину у ворот, пинком открываю входную дверь, кидаю на пол сумку и, не замедляя движения, поднимаюсь к себе. Краем глаза отмечаю две неподвижных фигуры, которые наблюдают со мной из кухни и из гостиной, но в это мгновение мне всё равно.
20
Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем раздаётся осторожный стук в дверь.
Мне не хочется отвечать. Но когда из коридора доносится тихое:
– Госпожа…
Я не могу удержаться.
– Да.
– Можно войти?
Очень хочется промолчать, но приходится ответить:
– Да.
Когда лерон появляется в дверном проёме, я лежу на кровати на животе, уткнувшись лицом в подушку. Мне погано. И я сама толком не знаю, почему.
– Госпожа, ты будешь обедать?
– Нет.
Слышу шорох и краем глаза замечаю, как Атрей опускается на колени.
– Госпожа, я могу ещё чем-нибудь помочь?
Нехотя приподнимаюсь, подставляю под щёку локоть и так, чуть повернув голову, смотрю на него.
Ну чем он может помочь? Мой парень мудак. Позволяет какой-то накрашенной стерве гладить себя по ушам. А я ничего не могу с этим сделать, потому что… потому что у меня вроде как работа, так? И чего тогда жаловаться?